Путь к последнему приюту
Шрифт:
Шрам на лбу рослого аборигена, действительно, оказался приметным: длинным, широким, извилистым и тёмно-тёмно-сизым.
— Давно не виделись, привет, — поздоровался на дурном английском языке Симон. — Что надо, гринго?
Егор, продемонстрировав светло-жёлтый жетон, поведал о своём жгучем желании — как можно быстрее добраться до Портала.
— Назови пароль, — невежливо сплюнув в сторону, потребовал индеец.
Егор назвал.
— Не годится, — злорадно усмехнувшись, заявил Симон. — Это — старый пароль. Назови-ка новый…. Не знаешь, бродяга?
— Э-э-э….
— Одно другому не мешает. Инструкции, опять же. Назови новый пароль, и все дела…. Не знаешь? Тогда — иди.
— Куда?
— Куда хочешь, гринго. А когда узнаешь новый пароль — возвращайся. Буду с нетерпением ждать…
Глава шестнадцатая
Хоть немного, но продлите — путь к последнему приюту
Егор вернулся к джипам и рассказал соратникам-соратницам о неожиданном препятствии.
— Плохо дело, — состроив мрачную физиономию, загрустил Хан. — Что теперь делать? Ума не приложу.
— Пытать надо упрямого аборигена, — плотоядно оскалился Лёха. — По суровым и жёстким законам военного времени. Пока не согласится, морда бюрократическая, проводить нас к Порталу.
— А ты умеешь — пытать?
— Так себе. Только если теоретически…. Зато с нами — Егор Андреевич Петров, «грушник» заслуженный. Он-то, наверняка, и богатый практический опыт имеет…. Как же иначе?
— Алекс, прекрати немедленно! — возмутилась Ванда.
— Что — прекрати?
— Глупости и гадости говорить, вот что. Солдафон законченный…. Подружка, может, мы попробуем — уболтать принципиального туземца?
— Попробуем, — согласилась Лана. — Женская сообразительность — великая сила. Особенно, если вкупе со знанием основных аспектов практической психологии. Да и Угэдэя прихватим с собой — в качестве тайного оружия…. Чингиз, ты не против?
— Сходите, конечно, — помолчав секунд десять-двенадцать, величественно разрешил Хан. — Попытка, как известно, не пытка…
Женщины и ребёнок скрылись за тёмно-зелёной фанерной дверью.
— Как думаешь, брат, получится у них? — нервно сглотнув слюну, спросил Лёха.
— Не знаю, — по-честному признался Егор.
— А если, всё же, не получится? Что тогда будем делать? Пытать?
— Не знаю. Может быть…. Хотя в успех силового метода — лично мне — мало верится. Считается, что дикари и туземцы пыток почти не боятся. Мол, «внутренний стержень» у них очень крепкий, а упрямства — море разливное и бескрайнее.
— Это, смотря к каким пыткам, — в узких чёрных глазах Хана явственно обозначились-замерцали хищные ярко-жёлтые огоньки. — Я, вот, тоже, если смотреть правде в глаза, являюсь степным законченным дикарём. Так что, не понаслышке знаю — что к чему. Есть у меня в загашнике парочка забавных и хитрых штук-приёмов. Степных и многократно-проверенных…. Ежели что — лично займусь этим упрямым индейцем. Всех отгоню в сторону, чтобы не смущали, и займусь. Ещё посмотрим, кто из нас двоих является настоящим дикарём и туземцем. На деле проверим,
Только через тридцать пять минут тёмно-зелёная дверь широко распахнулась, и из хижины вышли — друг за другом — Ванда, Лана, ведущая за руку Угэдэя, и улыбающийся Симон.
«Странная и необычная у него улыбка», — отметил Егор. — «Чуть-чуть смущённая и какая-то…э-э-э, просветлённая, что ли…. И глаза изменились. Раньше были мрачными, равнодушными и холодными. А стали…. Какими — стали? Трудно сказать однозначно. Во-первых, значимо «потеплели», словно бы некая «внутренняя льдинка» растаяла. А, во-вторых, в них — чётко и однозначно — поселилась надежда…».
Подойдя, двухметровый индеец склонился в низком поклоне и монотонно забормотал:
— Прости, граф. Так получилось. Не подумал. Исправлюсь. Приказывай. Всё исполню.
— Проводи нас до…э-э-э, до Дырищи. Срочно.
— Когда?
— Сегодня, — поймав напряжённый взгляд брата, вздохнул Егор.
— Извини, граф, но сегодня не получится. Вещи надо собирать и паковать. Мулов забрать с пастбища.
— Сможем выступить завтра? С самого утра?
— Сможем, — заверил Симон. — На раннем рассвете…. А переночуете вы сегодня вон в той просторной полуземлянке, — небрежно махнул рукой вдоль склона. — Видите, жёлтое пятнышко? Это фанерная дверь — такого цвета. Деревенские индейцы беспокоить не будут. Там, рядом с входом, в землю Идол врыт. Изображает жестокосердного и безжалостного Бога Смерти. Его все местные жители боятся, как огня…. Только, Странники, вы пока здесь постойте. А я пойду, немного приберусь в хижине. Как всё будет готово — рукой махну. Тогда и подъезжайте…
Индеец ушёл.
— Ну, что там было? В полуземлянке? — горя от нетерпения, засуетился Лёха. — Рассказывайте, прекрасные амазонки. Рассказывайте. Не томите…. Почему он согласился проводить нас к Порталу, так и не услышав нового пароля?
— А мы его, собственно, и не уговаривали, — интригующе улыбнулась Ванда. — Сам предложил. В качестве элементарной благодарности.
— Не понял…
— В качестве искренней благодарности — за беседу душевную и за советы дельные.
— Сероглазка, заканчивай издеваться. Обижусь.
— Хорошо-хорошо, рассказываю…. Значит, вошли, поздоровались, и я завела разговор обо всём подряд. Сперва на языке племени тупи, потом перешла на диалекты «гавиан», «суруи паитер» и «зоро». Симон, естественно, качественно проникся и слегка расслабился. Ну, а когда Угэдэй заговорил на классическом «синта ларга», то и откровенно «поплыл». Тут и госпожа Степная — во всей своей красе — вышла на арену.
— Вышла, — невозмутимо подтвердила Лана. — А ещё и поделилась с фигурантом некоторыми профессиональными знаниями, приобретёнными в спецслужбах Мира «церковников». В частности, относительно ситуации с заложниками. Рассказала о возможных вариантах и о правильной линии поведения. А также дала парочку конкретных-конкретных советов на ближайшее будущее. Вот, собственно, и всё. Ничего хитрого…