Путь к рассвету
Шрифт:
Дурла кивнул и улыбнулся, услышав слова, подтверждающие любовь Мэриэл к нему, точно так, как она и рассчитывала.
– Ты же знаешь мои сны… Мои великие предвидения, - сказал он.
– Конечно, знаю. Их знают все на Приме Центавра.
– Верь мне или нет, любовь моя… но в моих снах… именно ты приходишь ко мне.
– Я?
– рассмеялась Мэриэл.
– Я очень польщена.
– Так и должно быть. Не каждой женщине удается стать источником вдохновения для Премьер-министра Примы Центавра.
– Дурла медленно обошел вокруг Мэриэл, заложив руки за спину.
– И тем не менее… есть и те, кто неправильно понимает, каким образом ты «вдохновляешь»
– Понимают неправильно? Как?
– Они думают, что ты контролируешь меня. Что я становлюсь вроде как… - Дурла закатил глаза и покачал головой.
– …Вроде как одержимым и теряю свое мужество в твоем присутствии.
– Как странно, - горячо воскликнула Мэриэл, закончив заплетать свои волосы.
– Ведь ты Дурла, Премьер-министр Примы Центавра. Не найдется ни одной женщины, которая могла бы что-то потребовать от тебя.
– Ты это знаешь. И я это знаю. Но они, - и Дурла указал в неопределенном направлении, где могли находиться вездесущие «они», - они думают по-другому. И я боюсь, что мне придется что-нибудь предпринять в связи с этим.
– Я поддержу любое твое решение, возлюбленный мой, - Мэриэл развернулась в своем кресле и улыбнулась Дурле самой лучезарной из своих улыбок.
Дурла ударил ее с такой силой, что она просто вылетела из кресла.
Мэриэл упала на спину, ударившись затылком об пол. И осталась лежать, оглушенная, чувствуя, как кровь ручьем хлынула между зубов и начала сочиться из носа. Нижняя губа уже распухла, а верхнюю постепенно охватывало онемение.
Мэриэл попыталась было вымолвить что-нибудь, как-нибудь, но тут Дурла рывком поднял ее на ноги. Она попробовала отпихнуть мужа, но тот был слишком крепок. Он еще раз взмахнул рукой, и на Мэриэл обрушился новый удар. В том месте, куда он пришелся, на коже Мэриэл осталось красное пятно, а Дурла тем временем обрушил на нее еще и кулак своей левой руки, и Мэриэл снова рухнула на пол. Ее легкие охватил приступ кашля, и она сплюнула кровь.
– Вот так-то, - сказал Дурла.
– Вот так?
– Мэриэл не могла поверить своим ушам.
– Что… в чем я провинилась? Чем я не угодила тебе…
– Ты здесь ни при чем. Но к несчастью, мы живем в таком мире, где не важно, кто есть кто, а важно лишь, какое впечатление производишь ты на других, - печально сказал Дурла.
– И если другие считают, что ты сделала из меня подкаблучника… Что я позволяю тебе манипулировать собой… это может очень негативно сказаться на моей карьере. Даже если это и неправда. А потому требуется показать всем, кто ошибался во мне, что я самостоятельный человек.
Он пнул Мэриэл, лежавшую на полу, в живот. Она согнулась, съежившись в едва ли не в позу эмбриона, и тогда Дурла своим ботинком ударил ее в лицо. Мэриэл, всхлипнув, перевернулась на спину, по-прежнему прижимая к животу ноги. Она почувствовала, как что-то маленькое и твердое болтается у нее во рту. Потрогав это языком, она убедилась, что лишилась по крайней мере одного зуба. Она выплюнула его, и зуб покатился по полу с отвратительным тихим тикающим звуком.
– Да, - удовлетворенно сказал Дурла.
– Теперь всем будет ясно, что Дурла не женский подкаблучник. Дурла не был и не будет рабом у женщин. Может, ты и была моим вдохновением… но меня не замучат угрызения совести, если я стану обращаться с тобой, как с самой низкой из падших женщин. У меня не было, нет и не будет фаворитов и фавориток. Эти игры не для меня. Потому что, понимаешь ли, никто и ничто не может быть важнее, чем Прима Центавра. И лишь сильный человек может помочь нашему
– Вир, - невольно вырвалось у Мэриэл. Это было сказано очень тихим, хриплым шепотом, и Дурла, увлеченный собственной речью, не расслышал ее слов.
– Что ты сказала?
– переспросил он.
– Дорогой… я сказала… дорогой… пожалуйста… не делай мне больно… не надо больше… - Мэриэл сама не могла узнать собственный голос, настолько он был задушен болью.
– Мне нужна полная поддержка всех министров в отношении всей военной программы, планируемой нами, - сказал Дурла. Он нагнулся над Мэриэл, но говорил при этом с такой силой, будто находился во многих световых годах отсюда.
– Ты только представь себе это, Мэриэл. Представь себе могучие звездные крейсера, горделивые, стройные, готовые нанести всесокрушающий удар. Они ждут лишь одного, чтобы я приказал им «Вперед!» - и они промчатся по всей галактике, словно черное облако смерти, устанавливая повсюду новый порядок и объединяя все разрозненные миры под единой властью. Но все это случится лишь в том случае, если весь Центаурум будет полностью подвластен и покорен мне. Мне. Никаких сомнений, никаких особых мнений, никаких признаков слабости. И мне нельзя допустить, чтобы кто-нибудь хоть на секунду мог подумать, будто я могу быть мягкотелым. Ты понимаешь это, Мэриэл?
– Да… Я… понимаю… я…
– Вот и отлично.
И только тогда он приступил к тому, чтобы сделать Мэриэл по-настоящему больно.
Лишь одна мысль осталась теперь у нее в голове, единственные слова, которые она повторяла про себя снова и снова: «Вир… Вир поможет мне… Вир спасет меня… Вир… Я люблю тебя…»
Глава 5
Виру показалось, что мир пошел кругом вокруг него, и он осел на землю, глядя вверх, не в силах поверить в увиденное.
Он находился возле дворца. Солнце стояло низко над горизонтом, его лучи просачивались сквозь дымку. Приближались сумерки. И потому голова, насаженная на пику в садике у дворца, освещалась не настолько хорошо, чтобы Вир смог сразу разобрать, кому она принадлежала когда-то. Но черты лица казненного оказались настолько хорошо знакомы ему, что даже этого скудного освещения оказалось достаточно, чтобы Вир узнал их.
С высоты на него безжизненно взирал Рем Ланас. И даже теперь, лишившись жизни, он бросал в лицо Виру обвинения.
– Почему ты не пришел спасти меня, - казалось, говорил ему Ланас.
– Почему ты не помог мне? Почему ты не спас меня? Я доверился тебе, стал участником твоего дела… И вот что стало со мной… Из-за тебя… Все из-за тебя…
Вир не ожидал увидеть здесь такое зрелище. Ему просто велели подождать в садике, пока за ним не придут, чтобы проводить на встречу с императором. И зрелище застигло его врасплох.
Вир не знал, сколько времени уже провела здесь голова Ланаса. Погода была более милосердна к ней, чем люди.
На голову казненного села какая-то птица. К ужасу Вира, она клюнула щеку Ланаса, пытаясь выяснить, насколько вкусной окажется эта находка, которую она, очевидно, считала всего лишь аппетитным куском мяса.
– Пошла вон!
– завопил Вир, и вскарабкался на стоявшую рядом каменную скамью.
– Пошла вон! Пошла вон!
Птица не обращала на него внимания, а Вир, отчаянно жестикулируя, внезапно потерял равновесие. Он опрокинулся назад себя, жестоко ударился головой, и остался недвижно лежать на траве.