Путь к Рейхстагу

Кричевский Илья Давидович

Все понимали неповторимость этого времени, каждый день и час которого становится историей, неповторимость этой встречи.

И тут как-то сама собой возникла мысль обменяться сувенирами, которые останутся у каждого как память об этом вечере в последней цитадели фашистского рейха.

Моим соседом оказался замечательный храбрец лейтенант Берест, тот самый, что в форме полковника ходил на переговоры с фашистами. Его подарок— наручные часы—и сейчас хранится в моей семье как самая дорогая реликвия.

Потом

мы долго не могли заснуть.

Разговоры затихали постепенно, но усталость взяла свое, и наконец заснули последние.

Посреди ночи мы были неожиданно разбужены. Оказалось, что опять загорелся рейхстаг, и нашу комнату заволокло дымом. Здесь в разных местах здания хранились какие-то архивы, которые продолжали тлеть и периодически воспламенялись. Пришлось переселиться в соседний дом, на что потратили добрую часть ночи.

ВОСЬМОЕ МАЯ

Моя командировка кончалась.

Вечером я должен был явиться в редакцию, находившуюся в предместье Берлина.

День выдался весенний, солнечный. По небу медленно плыли легкие, словно только что нанесенные акварелью облака. Перед рейхстагом шумел многолюдный воинский табор. Бойцы брились прямо на улице, пристроив зеркальце где-нибудь на броне танка.

Я отправился бродить по городу, высматривая наиболее характерные пейзажи. Какой-то военный, прикрепив холст к автомашине, писал этюд. Я подошел поближе: вдруг окажется знакомый. В эти дни я встретил немало людей, с которыми меня сводила судьба в разные годы войны. Мне даже стало казаться, что все фронтовые дороги вели в Берлин. Но этого человека я не знал, и, мысленно пожелав ему успешной работы, я пошел дальше.

Мое внимание уже давно привлекали Бранденбургские ворота. Я вышел на Унтер ден Линден, прямую, обсаженную липами улицу.

Отсюда ворота выглядели более интересно. Разбитую бронзовую квадригу венчало Красное знамя нашей Родины, подхваченное ветром и солнцем. Покалеченные снарядом кони как будто остановились над пропастью.

Сколько раз, еще в довоенные годы, видел я фотографию этого сооружения. Там оно выглядело торжественно, монументально.

Может быть, пробоина в колонне нарушила впечатление или что- нибудь другое, но мне ворота совсем не казались величественными, когда я рисовал их.

Улица Унтер ден Линден своим другим концом упиралась в площадь, на которой возвышался дворец Вильгельма I. Перед зданием стоял огромный памятник этому монарху, сделанный с верноподданнической и фальшивой помпезностью. Германского императора окружал ряд аллегорических фигур среди которых запомнилась женщина, идущая около коня державного всадника. Монумент пострадал от обстрела, и у его подножия валялись части бронзового рыцаря; меня поразил размер его гигантской руки в перчатке.

В центре площади, на возвышении, стояла наша регулировщица.

Она весело и деловито орудовала флажками. Может, это была одна из тех девушек,

что когда-то под дождем и снегом показывали нам путь еще на калининских дорогах.

Я смотрел на эту ладную, родную фигурку, и сердце радовалось, что вижу ее в центре Берлина. Я не мог устоять и нарисовал возникшую передо мной картину последнего дня фронтовой жизни, дня восьмого мая.

С закатом солнца я возвращался в редакцию. Темнело. Стояла еще непривычная тишина, и вечер, напоенный ароматом молодой зелени, был удивительным.

И вдруг одна за другой начали взлетать ракеты. Цветные светящиеся фонтаны таяли в небе, оставляя за собой пышные дымные хвосты. Нарядные огоньки радостно плясали и сулили долгожданную мирную жизнь. Я не знал, откуда взялся этот веселый танец фейерверков. Может, кто- то, как и мы вчера в рейхстаге, заранее праздновал завершение войны?

Это был вечер накануне великого праздника—Дня Победы.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Сегодня девятое мая, мы с А. И. Кузнецовым опять поехали в Берлин. Путь наш лежал в участвовавший в городских боях полк подполковника Николаева.

Здесь должны состояться митинг и парад, посвященные Дню Победы. Сюда на торжество прибыли начальник политотдела 79-го корпуса полковник И. С. Крылов и командир 171-й стрелковой дивизии полковник А. И. Негода, чтобы вместе с бойцами и командирами встретить этот исторический день.

Полк торжественно построился.

Слова, доносившиеся с трибуны, глубоко волновали каждого воина, прошедшего тяжелый длинный путь, полный лишений и опасностей. Люди слушали и вспоминали свое боевое прошлое. Победа им досталась нелегко. Вспоминали и своих товарищей, жизнь которых трагично оборвалась в последние дни войны на улицах этого чужого города.

Я стоял на балконе соседнего

дома и смотрел на эту мощную

компактную массу людей, одетых

в военную форму. Пройдет

немного времени, и героические воины

возвратятся на свою Советскую Родину к семьям и мирному

труду.

К сожалению, я не мог отвлекаться, мне необходимо было сосредоточиться, чтобы нарисовать торжественный митинг. Но как я ни старался отогнать нахлынувшие мысли, они невольно возвращались вновь. Ведь все, что волновало этих воинов, касалось и меня...

Завтра этот рисунок должен появиться в нашей газете, последний рисунок, сделанный в Берлине.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

На этом заканчиваю записи, рассказывающие о бурных событиях Великой Отечественной войны, участником которых я был.

Наступили дни мира. Они были заполнены другими делами и заботами. Наша армия передвигалась.

На ее пути появлялись новые города, многие из них пострадали от войны, которая велась уже на территории Германии, вопреки прогнозам фашистских стратегов.