Путь к славе, или Разговоры с Манном
Шрифт:
Как только она вышла за дверь, Сид поспешно заговорил: ему не хотелось, чтобы в воздухе повисала тишина, смертоносная для моего слуха.
— Правильно ты сказал: пускай убираются к черту, раз ты им не нужен. — Вид у него был по-прежнему неважный. — Рано или поздно ты понадобишься Эн-би-си — или Эй-би-си. А они как раз все там и решают. Они на тебя посмотрят и затащатся. Эти лопухи из Си-би-эс сами не понимают, мимо чего проходят.
Господи, бедный Сид! Врун из него был еще хуже, чем из меня.
Вечер пятницы. Виллидж. «Голубой Ангел». Настрой — хороший. Публика — хорошая. В толпе зрителей — искатели талантов из Си-би-эс.
Наконец свет в зале погас, началось представление, и вот, после недолгого разогрева, на сцену вышла Фрэн и запела. Я отчасти надеялся, что она все же откажется от прослушивания, предъявит-таки ультиматум: «Раз вы не станете слушать Джеки, значит, я не соглашусь, чтобы вы слушали меня».
Она не сделала этого. Если во время своей первой записи она и чувствовала себя неуверенно, то в этот вечер Фрэн пела как соловей.
Когда она закончила петь, публика зашлась от восторга. Ребята из Си-би-эс расплылись в довольных улыбках.
По окончании представления Сид с позволения управляющего клубом занял его кабинет и устроил там совещание с Фрэн и двумя агентами с телевидения. Я ждал, когда они закончат обсуждать дела. Ждать пришлось недолго. Ну, разумеется. Много ли времени понадобилось на то, чтобы сказать Фрэн, что она была великолепна, что они от нее без ума, хотят платить ей большие деньги и взять к себе на телевидение?
Совсем немного.
Двое ребят с Си-би-эс вышли из кабинета первыми, с довольно-покровительственным видом: еще бы — им удалось найти талант столь очевидный, что и слепой заметил бы. Потом вышел Сид. Следом — Фрэнсис.
Фрэн подошла ко мне, она собиралась что-то сказать. Но ничего не сказала, поняв, что все, чего бы она сейчас ни произнесла, будет неправильно. Просто поцеловала меня. И ушла.
В следующий раз, когда мне приведется поцеловать Фрэнсис, она уже будет звездой. В следующий — и последний раз.
Часть III
В журнале «Лайф» была опубликована фотография симпатичной маленькой девочки с симпатичными кудряшками, прыгающей со скакалкой на тротуаре где-то на тихой окраине некоего среднего американского городка. Это был лучший образ лучшей поры детства: когда дети еще слишком малы, чтобы знать про такие страшные вещи, как Великая депрессия или Вторая мировая война. Слишком малы, чтобы знать про пыльные бури и лагеря смерти. Для детишек 1950-х существовали только Дэйви Крокетт [25] и Всемогущее Телевидение, обручи Хулахуп. В жизни были сплошные забавы да радости. Как и положено. Детишки должны развлекаться, играть, смеяться и все такое. Дети должны быть детьми. Они не должны быть мучениками и героями, не должны быть солдатами переднего края в гражданской войне.
25
Дэйви Крокетт (полн. имя — Дэвид Крокетт; 1786–1836) —
А девятеро ими стали.
Девятеро детишек, которые всего лишь захотели пойти в школу и получить образование. Единственная загвоздка: они захотели поступить в Центральную среднюю школу в Литл-Роке, штат Арканзас. Правительство говорило, что они имеют на это право. Закон говорил то же самое. А вот добрые белые люди из Литл-Рока говорили иначе.
Говорили?
Как бы не так!.. Они горланили! Презрительно называли этих детей черномазыми. Проклятыми ниггерами. Паршивыми чернозадыми ниггерами. Взбешенные, с красными лицами, перекошенными от слепой ненависти, с пеной у орущих ртов, они называли этих детей животными.
Они называли этих детей животными?
Дети, вооруженные лишь книгами и чувством собственного достоинства, стремились учиться.
Их прогнала толпа белых.
Однако дети снова попытались пройти.
Их прогнала Национальная гвардия.
Но дети сказали, что снова будут пытаться пройти.
Губернатор заявил: что ж, давайте. Пытайтесь. Пытайтесь сколько влезет. Он их все равно будет прогонять. Или натравит на них толпу.
Айку не понравилось, что войска губернаторов-деревенщин так нагло плюют на законы, которые он, Айк, по идее, обязан поддерживать. И он отрядил крепких ребят — тысячу солдат из 101-й Воздушно-десантной дивизии.
Толпа угомонилась.
Национальная гвардия посторонилась.
Губернатор поджал хвост.
Дети поступили в Центральную среднюю школу.
Девять детишек. Девять детишек, которые всего лишь хотели учиться. Они не собирались ничего такого начинать.
Но, сами того не подозревая, они способствовали возникновению движения в защиту гражданских прав.
Август 1957 — февраль 1958
Мы с Сидом сидели и разговаривали. Тема: будущее Джеки Манна. Будущее, к которому, как я чувствовал, я уже не лечу, а скорее ползу — все медленнее и медленнее. Телевизионщики отказались и прослушивать меня, и даже встречаться со мной, а с моей лучшей подругой после прослушивания заключили выгодный договор: этот удар сильно меня подкосил.
Сид, как мог, ободрял меня и ни разу не пытался меня обманывать, переоценивая мои возможности или суля невозможное. Он всегда говорил только о том, что может мне предложить, почему ему кажется, что мне следует согласиться на это, и как мне это поможет в дальнейшем. Коротко, просто и буднично. Иногда слишком просто, слишком буднично, а я ловил себя на том, что мне хочется чего-то большего. Как часто мне хотелось чего-то большего! Большего или лучшего: не тот клуб, а этот. Не клуб, а театр. А еще лучше — не то и не другое, а радио. Но больше всего мне хотелось Салливана.