Путь к славе, или Разговоры с Манном
Шрифт:
Я подождал, пока Дайтон меня заметит, помахал ему. Он помахал в ответ. Ситуация была в его пользу. Я подошел.
— Джеки! — Он изобразил радость при моем приближении. — Вот наконец и ты. — Женщине: — Я же тебе говорил, что знаком с Джеки. Помнишь, я тебе говорил, что знаком с ним? Джеки, поздоровайся с моей половиной.
— Добрый день… — Вот и все, что мне удалось из себя выдавить. Мне ничего не было известно об этой женщине кроме того, что она — со Спунером. Этого было вполне достаточно, чтобы отнестись к ней с презрением.
Миссис Спунер тоже со мной поздоровалась.
Я собирался возненавидеть эту женщину, но она была так вежлива, так скромна, так непохожа на человека, за которого вышла замуж, что я при всем желании не мог испытывать к ней ничего, кроме жалости.
Спунер — ему, видимо, совсем невмоготу было слушать комплименты, которые она мне расточала, — поднялся и отвел меня в сторону.
Когда мы отошли подальше от столика, от посторонних взглядов, я передал ему конверт со своими погибшими деньгами. По тому хищному взгляду, который Спунер бросил на деньги, я догадался, что он собирается на них поразвратничать.
Прервав его мечты, я наклонился и со злостью прошипел ему на ухо:
— Теперь мы с тобой в расчете, ясно? Шантаж — это преступление. Заявишься снова — загремишь в тюрьму, пусть даже мне придется туда загреметь вместе с тобой.
— Хочешь сказать, я поверю, что ты…
— Да, я это сделаю, — отрезал я. Тверже могла отрезать только новенькая бритва.
Мы вперились друг в друга. Каждый буравил другого взглядом. Тут было не до шуток: мне грозил тюремный срок за убийство, ему — за вымогательство. Спунер не выдержал первым, отвел глаза, облизнул растрескавшиеся губы. Ему явно хотелось выпить. Я это видел. Но так же ясно я видел и то, что он точно так же хочет поскорее убраться от меня, как того хочу и я.
Он помахал передо мной конвертом с деньгами:
— Это — все, чего я хотел. И пошел ты к черту! — Так он со мной распрощался. Вернулся к столику и забрал жену.
Я наблюдал, как они выходят из бара. У женщины возле левого глаза было какое-то бледное пятно, похожее на синяк.
Я сел.
Вытянул перед собой руки. Они тряслись. Я подождал, пока дрожь уляжется, потом подозвал официанта. Он подошел, я попросил его принести какую-нибудь выпивку. Какую именно — мне было безразлично, лишь бы в голову ударяла.
Я закрыл глаза.
Сделал два глубоких вдоха.
Отмазался.
Я отмазался!
Пять тысяч долларов.
Спунер мог бы и гораздо больше вытянуть из меня. Он мог бы отнять у меня мою карьеру — но я отмазался. Я пошел на блеф и прогнал его. Мне дважды удалось уйти от него.
И все-таки…
Мысли у меня разбегались, я перебирал в уме всяческие возможности, представлял себе разные гадкие картины: вот я в тюрьме, вот мое имя в газетных заголовках, моя карьера пошла прахом — вот что рисовалось мне на все лады.
Вернулся официант, принес выпивку. Мне понадобились обе руки, чтобы донести стакан до рта. Вначале
Да, вот что я вам скажу: алкоголь вправил мне мозги.
Я заказал еще одну порцию и вдруг понял, почему Сид прибегал к этому способу, когда хотел заглушить боль после смерти жены. Я наконец-то понял, почему мой отец всю жизнь отдал этой отраве.
Деньги выручили меня из беды. Деньги помогли мне похоронить воспоминания о беде.
Вернувшись в Нью-Йорк, я остро ощущал, что после своего нового почти смертельного опыта остался жив и свободен. И я прибег к деньгам как к зеленому болеутоляющему.
Я прошелся по Пятой авеню, между тем как в мозгу у меня зрело решение испепелить содержимое кошелька так, как Шерман испепелил Атланту [42] .
Костюмы. Они не очень-то мне были нужны, но я решил обзавестись ими. Я решил сшить их на заказ. В ателье «Сай Мартинз». Они вышли превосходными. Они и не могли оказаться другими. Такие костюмы носил Сэмми.
Часы. Лишние часы — вещь еще менее необходимая, чем костюмы. Но меньше всего мне требовались часы марки «Вашерон Константэн» стоимостью 1150 долларов, приглянувшиеся мне. Я купил двое часов. И заодно купил одни марки «Патек Филипп» за 900 долларов. Все, что блестело, было мое. Я просто покупал и потом не задавался никакими вопросами.
42
Шерман Уильям Текумсе (1820–1891 гг.) — американский генерал. В процессе Гражданской войны 1861–1865 гг. сжег г. Атланту (15 ноября 1864 г.).
«Насколько мне известно, деньги существуют для того, чтобы их тратить», — так мне сказал Сэмми. Лишь теперь его слова дошли до моего сознания. А еще он сказал мне, что я теперь — настоящая звезда. Но нельзя же быть звездой и не перенять звездного отношения к жизни и звездных повадок. Я собирался усвоить и то, и другое.
Ладно — пусть будет двое часов марки «Патек Филипп».
Я крикнул водителю, чтобы он отъехал к тротуару и остановился. Он сделал, как я сказал. Не столько потому, что я попросил его об этом, сколько потому, что я заорал как сумасшедший, и он решил, что со мной лучше не связываться.