Путь к свободе
Шрифт:
Да-а, со мной точно что-то неладное. Может, вернуться к демонам? Старейшина быстро выбил бы из меня всю эту сентиментальную дурь.
Наконец ведьма потянула стилет на себя, осторожно достала из раны специальными щипцами арбалетный болт и бросила его себе под ноги. Цыкнула на меня, когда я попыталась нагнуться, так что смотреть получилось с расстояния. И скоро стало ясно почему.
От удара наконечник раскрылся на пять лепестков-лезвий. Вся конструкция предполагает, что при попадании болт вгрызается в рану и плотно цепляется внутри. Да уж, лучше такое
Подобными болтами пользовались люди во время первой войны. Вампиры не особо оригинальны, раз позаимствовали наше изобретение.
Ладонь, до хруста сжимавшая мои пальцы, ослабла. Парень потерял сознание. Помощь не требовалась: ведьма споро зашивала рану и не обращала ни на что внимания.
Прижав сумку к груди, я пятилась и резкий голос заставил меня подпрыгнуть именно в тот момент, когда рука схватилась за дверную ручку.
— Так и пойдешь в город? Иди, приведи себя в порядок. Второй этаж, дверь справа.
Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут же закрыла его.
Ведьма права. Мне действительно стоит переодеться и вымыться. В городе такая возможность предоставится не скоро.
Нет, вот как она всё успевает? Без магии здесь не обошлось однозначно.
Комната словно меня и дожидалась — в центре стояла большая бадья, от воды шел пар, возле зеркала на столике разные баночки, склянки, стопкой лежали полотенца и на краю ножницы.
Я приподняла бровь, коснулась пряди волос. Ну точно ведьма. Как догадалась только?
Искупаться получилось лишь после того, как я внимательно осмотрела содержимое баночек. Обычно в мыло или лечебные мази корни лиймы не добавляют, но мало ли…
Через час я, завернутая в полотенце, сидела перед зеркалом и изучала свое отражение.
После драки с наемниками на правой половине лица остались два рубца — над бровью и у виска. Шрам от когтей ещё ныл, однако почти затянулся. Я кончиком пальца провела по его линии.
Легко отделалась. Шрам на щеке — это такая ерунда. Немногие после встречи с вампирами вообще остаются в живых. Хотя он меня совсем не красит…
Кожа сильно обгорела, на носу и щеках вылезли веснушки. Раньше коса доходила до талии, сейчас же пряди касались ключиц, к тому же выгорели на солнце до золотисто-русого.
Пугало. Я показала отражению язык, взяла ножницы и оставила длину чуть ниже подбородка.
Подумала и зачесала гребнем волосы назад. Непослушные пряди собрала на затылке, связала тонкой черной лентой.
Угловатое, с острыми от истощения скулами, впалыми щеками, с высоким лбом и покрытое шрамами лицо мало походило на личико юной девушки. Если убрать дурацкие веснушки и покрасить волосы в темный цвет, скажем, в черный… Пожалуй, я буду выглядеть старше своих лет.
Морщась и ругаясь под нос, я обработала раны на щиколотке и запястье, нанесла заживляющую мазь на ступни и развалилась на кровати. Мышцы ныли, в животе урчало, почему-то после купания ужасно хотелось спать.
Может, ну его, этот город? Письмо никуда не денется. Да и Фрида нельзя так просто оставлять. Нам с фаратом определенно
Я должна отпустить его. Фрид сделал много для меня, но и я не осталась в долгу.
Как раз в долгу остался он. Впрочем, требовать деньги после всего, что случилось, как-то мелочно. Тем более я давно решила долг простить. Правда, теперь придется либо заказ брать, либо наниматься в обоз, иначе в Саит прибуду с пустыми карманами.
Ладно, мазь высохнет, и я спущусь, предупрежу ведьму, что останусь. Вряд ли она будет против.
Глава 16. Откровенный разговор
И я ещё боялась, что она откажется! Наивная!
Ведьма, назвавшаяся Альбертой, только этого и ждала. Сказала, что дармоедов у себя не держит и что ей как раз требовался помощник.
О мече пришлось забыть — оружием стала лопата, а постоянными спутниками швабра и ведро.
Утро начиналось до рассвета. Шлепая босыми ногами по росе, я поливала огород, пропалывала грядки, носила ведрами воду в дом. После завтрака (к готовке меня не допускали) мыла посуду, ходила за ведьмой по лесу, таская корзины с собранными ягодами, травами и грибами и помогала в готовке обеда (либо чистила овощи, либо снова носила воду).
До заката опять поливала огород, мыла полы или окна, прибиралась в комнатах. В итоге за ужином я засыпала над тарелкой, и добрая ведьма меня тормошила, напоминая, что перед сном нужно помыть посуду и перебрать сушеные травы, из которых Альберта готовила зелья к зиме.
Несмотря на постоянную физическую активность и недосып, раны затягивались с невероятной скоростью. Уже через день от глубокого разреза на левом запястье остался малозаметный рубец, да и шрам на щеке полностью затянулся. Порой я чувствовала легкую щекотку на коже и успевала заметить, как отворачивается явно что-то колдовавшая ведьма.
Работать мне нравилось. Как мало, оказывается, нужно для счастья — работа на воздухе до упада, бадья горячей воды каждый вечер и стол полный сытной еды.
С Фридом я не виделась. Парень не вставал с постели, два дня он и вовсе не приходил в сознание. Заходить к нему я не заходила, лишь по ночам иногда заглядывала, чтобы отнести графин с водой.
Альберта почти не разговаривала со мною. Давала задания, принимала работу, изредка бросала задумчивые взгляды. Однажды, когда мы сидели и перебирали травы, она решилась спросить:
— Кто ты? Ведь не обычный человек, да?
Я подумала и рассказала всё. И о крови демонов, и о спасении Фрида, и о нападениях наемников, и о вампирах, и о свалившемся наследстве в виде трона империи, которое доставило больше хлопот, чем радости.
Она слушала внимательно, не перебивая, а под конец сказала только одну фразу:
— Ты не справишься со всем этим в одиночку.
— Что значит не справлюсь? — возмутилась я, — С наемниками покончено. Скоро доберусь до Саита, подпишу бумаги и проклятый трон достанется кому-нибудь более достойному. Можно сказать, проблема уже решена.