Путь к жизни
Шрифт:
О тюрьме - девяти камерах на втором подземном уровне - мертвец знал. Для чего она предназначена - тоже. Но одно дело - знать, и совсем другое - догадаться использовать. Тем более что создатель то ли не успел, то ли не счёл нужным оставить инструкции о содержании двуногой добычи. Может быть, просто не предполагал, что у его творения, не пройдёт и месяца, появится подобная необходимость? Может быть.
Напоминание о темнице помогло Гельду-младшему разобраться также и с подопечными. "Они полезны", - решил хозяин башни, тем самым определив своё дальнейшее отношение к подзащитным.
"Нет,
– Не одного приютил, оказывается, а трёх сразу! Это ж!"
Чтобы понять удивление великана, нужно было хорошо знать старого некроманта. Маг, не отличавшийся излишней добросердечностью и уживчивостью, скорее отправил бы нуждающихся к кому-нибудь из деревенских, чем позволил поселиться у себя. И даже в тех редких случаях, когда его удавалось уговорить заняться чьим-нибудь лечением, тёмный предпочитал отправиться к пациенту. Если требовалось - то и в другой конец долины. Лишь бы только не "топтались тут всякие". И такая вот нелюдимость распространялась на всех, включая довольно многочисленных охотниц за холостяками. Как бы вкусно они ни готовили, как бы старательно ни грели постель, ни одной ни разу не удалось задержаться в башне хотя бы до полудня следующего дня. И быть бы неудачницам всеобщим посмешищем, если б не хитрость и изворотливость женского ума: каждая изгнанная не уставала превозносить мужскую силу своего объекта внимания.
Дойдя в своих воспоминаниях до этого места, Гримгирд вздохнул: наслушавшиеся всяких, как считала сильная половина населения долины, сказок, законные жёны начинали настойчиво намекать своим мужьям на… В общем, не давать жить спокойно, размеренно, попивая пиво и обсуждая доходящие да здешнего захолустья слухи.
Наибольшая беда состояла в том, что нельзя было объяснить герою-любовнику всю глубину его заблуждений привычным способом - на кулачках. Да и уважение к весьма почтенному возрасту мага тоже играло немалую роль. Наконец, что бы ни говорили долинщики промеж собой, а перед караванщиками неизменно хвастались: вот, мол, из хуманса давно песок сыплется, а девки с бабами от него-о-о-о!…
А лет сто назад нашлись смельчаки, не побоявшиеся заявиться к некроманту с вопросом, а нет ли у него какого зелья, чтобы по этому самому делу… ну, понятно, по какому… в общем, поспособствовать? На что вредный старик честно предупредил, что зелье есть, вот только действует оно не только на это самое. Увы, затурканные жёнами мужья на предупреждение особого внимания не обратили. Мол, подумаешь, на заднице прыщ вскочит! Обрадовались, расплатились, получили по маленькому горшочку и…
Больше всего пострадали самые неосторожные, принявшие кто двойную, а кто и тройную порцию сразу. Эти из отхожего места неделю не могли выйти. Хотя - да, мужская сила у них всю эту неделю, говорят, была ого-го!
"Интересно, - подумал Гримгирд, - мертвец так же шутить будет?"Тревоги в этой мысли не было. Одно только любопытство.
– Нисси, это они, - воин вяло перебирал собранные трофеи, раскладывая кошельки к кошелькам, ножи к ножам и так далее. Напряжение последнего часа схлынуло, оставив после себя опустошение и усталость. Не физическую. Моральную. Когда
– Это они, - повторил Хассрат.
– Те, кто за нами шёл. И ты знаешь… - он замолчал, разглядывая перчатку с приделанными к ней короткими железными когтями.
– Мне их жаль. Хозяин… он… Он ведь специально калечил их. Чтобы не могли убежать. Одинаково. Всех, кроме одного. Последнего. Которого съел первым. Я так думаю.
– Калечил?
– не переставая помешивать в стоящем на плите котелке, женщина повернула голову к мужу.
– Ноги, - пояснил тот не поднимая взгляда.
– Он каждому сломал ногу. В колене. Полтора десятка. Пятнадцать человек. Бойцы. Неплохие.
– Магия?
– Ниссрита наконец-то сняла посудину с колдовского огня, который тут же угас, и принялась накладывать в глиняную тарелку что-то среднее между густым супом и жидкой кашей.
– Нет. Не магия. Не знаю. По мне - обычный удар.
– И что тебя так смутило?
– Что смутило?
– переспросил Хассрат.
– Ты знаешь, мы сильнее хумансов. И не только их. И быстрее. Но…
– Не думай об этом, - Нисси решительно сунула в руки мужа тарелку, от которой шёл аппетитный запах, и протянула ложку.
– Не думай. Ты ведь решил. Так? И дал слово.
– Да, - кивнул воин.
– Я дал слово.
– Нет, Грим, вот ты мне скажи, - высокий тощий хуманс, не обращая внимания на давно принесённую лично трактирщиком кружку, занимался любимым делом. Поиском правды.
– Вот ты у нас кто? Садовод, правильно?
– великан, которого подобные разговоры неизменно забавляли, кивнул.
– А если тебя назовут Садовником или, к примеру… ну-у-у… Что там у тебя за инструмент есть?
– Лопата, - прогудел Гримгирд, старательно скрывая улыбку.
– Во!
– поднял палец тощий.
– Если тебя Лопатой звать будут, ты ведь обидишься, так?
Немного подумав, Грим пожал плечами: чего обижаться-то? Не со зла ведь. Собеседник понял его совершенно правильно и махнул рукой:
– Спокойный ты слишком. Толстокожий. Тебя пронять - даже не знаю, что нужно. Скалу на башку сбросить, что ли?
– в чуть раскосых, щёлочками глазах тощего, цвет которых определить было довольно сложно, появилась задумчивость.
– Я те дам скалу!
– немедленно отозвался подошедший хозяин заведения, ставя перед великаном полную кружку и забирая пустую.
– Лучшего моего клиента прибить хочешь!
Немногочисленные посетители встретили это высказывание сдержанными смешками: великан, благодаря своей комплекции, мог, по мнению односельчан, выпить за один вечер добрую четверть трактирных запасов пива. Правда, никогда подобного не проделывал, но и хорошо: попробуй, успокой такого, если во хмелю разгуляется!
– И правда, Щепка!
– поддержал трактирщика приятным тенором высокий четвертьэльф, чей сад соседствовал с садом Гримгирда.
– Если ты его прибьёшь, кто нам про чужака расскажет, а?
– А может, позже, когда все соберутся?
– говорить у великана настроения сейчас не было.
– Говори, Грим. А то про скалу буду думать!
– шутливо пригрозил Щепка.
– Ну, если про скалу-у-у… - тяжело вздохнув, протянул здоровяк.
– Вот только вам про какого именно, а?