Путь к золотым дарам
Шрифт:
Утомлённые походом и пляской, росы быстро заснули. Не спалось немногим, и среди них Ясеню. Рядом с ним не было Мирославы. Снова отправилась в лес для какого-то чародейства. Конечно, голая, и не вздумай подглядывать. Милана вот тоже волхвиня, а устроилась с Сигвульфом на сеновале. Чудная она, Рыжуля. Была с ним и на Ярилу, и на Купалу. В эти святые ночи и жене мужу изменить не грех. А потом чуть что: «Подождёшь до свадьбы». А свадьбы только осенью играют, когда в поле уже работы нет. Перед походом едва успели обручиться. И ссорились с ней, и мирились. В походе, правда, уступчивее стала. Не знаешь ведь, доживёшь ли
А ночь-то какая хорошая! Ни облачка на тёмном небе. Разбрелись по нему Велесовы стада, и сам Месяц-Велес, круглолицый, добрый и лукавый, заливает безмолвный мир серебряным светом, глядится в тихую воду озера. И молятся ему, своему солнцу ночному, русалки и мавки, перелестники и лесные богини, и угрюмый чугайстырь. Никого из них не видно, но они тут, за оградой. Подевались куда-то все младшие боги-воины, и снова правит миром — до утра — он, спокойный, загадочный, всеведущий. Только на вершине горы темнеет, теперь уже в лунном свете, каменный жрец — Даждьбог.
До слуха юноши вдруг донёсся — чётко, словно над самым ухом — голос Мирославы. Он встрепенулся. Вот она, стоит в воротах, завернувшись в плащ, и манит его обнажённой рукой. Ясень поднялся и поспешил к воротам, даже не сняв меча. А она сбросила плащ, тряхнула рыжей гривой волос и — нагая, стройная, как в ту Купальскую ночь, — побежала легко и бесшумно в глубь леса. Ну, затейница! Забыв обо всём, юноша побежал следом, ломая ветви, царапая в кровь руки и лицо там, где девушка пробиралась, ни веточки не задев. Они забирались всё дальше в чащу. Мягкие лапы смерек то гладили Ясеня по лицу, то больно задевали обломанными сучьями.
А волосы бегущей почему-то из рыжих стали светло-русыми. Вот она обернулась, и парень увидел лицо... Добряны. Он даже не подумал, откуда царица взялась здесь, притом не беременная. Разом забыл и о Мирославе. Добряна, его лесная царевна, звала его за собой! Или то её душа ночью прилетела в карпатский зачарованный лес? Откуда — из Суботова или с того света? А она бежала всё быстрее, всё дальше в непролазную чащу. Не думая ни о чём, кроме неё, молодой воин рубил мечом кусты и ветви, пробирался через бурелом, готовый сразиться хоть с чугайстырем, хоть с чёртом пекельным. Вдруг чащу огласил звериный рёв. На пути бегущей встала, оскалив клыки и подняв когтистую лапу, молодая львица.
Ясень рванулся к зверю с мечом. И вдруг... Вместо Добряны увидел перед собой уродливое, покрытое шерстью существо с большими грудями, заброшенными за плечи. Лицо — тёмное, с низким лбом, бровями козырьком, без подбородка. Словно у обезьяны, с которой приезжал в Суботов один грек. Поражённый, Ясень застыл, воткнув в землю меч и еле держась на ногах. Существо с криком бросилось куда-то в овраг и пропало, словно примерещилось. А львица зло фыркнула и прорычала голосом Мирославы:
— Ну что, будешь ещё всякую нечисть за меня принимать? Это же бесовка, лесная богиня. Заведёт куда не надо или соблазнит так, что без чар не отвяжешься.
— Да я не за тебя... То
Ох и отблагодарит его сейчас невеста за такую откровенность! Но та вдруг замерла, словно к чему-то прислушиваясь, потом упавшим голосом произнесла:
— Беда сейчас будет. Быстро к озеру!
И помчалась через лес большими прыжками. Следом, со всех ног — Ясень.
В эту дивную ночь не спалось не только ему. Неждан Сарматич, лежавший у калитки, что выходила к озеру, вдруг увидел, как Марика, совершенно нагая, вышла из хаты и направилась к калитке. У дружинника перехватило дыхание, кровь отчаянно забушевала.
За всю жизнь он такой красоты не видел, хотя молодечество проявлял не только в бою. Вообще дружинники в походе не чуждались многого такого, чем в родном селе можно было себя лишь осрамить. За насилие царь Ардагаст карал строго, а что до всего остального... Недаром сам Неждан родился от захожего сарматского молодца, и теперь Сагсар за такие подвиги сына только хвалил.
А дакийка ещё и у калитки обернулась, лукаво подмигнула Сарматичу, слегка поманила рукой... Сняв пояс с мечом и акинаком, юноша пошёл следом за Марикой. А она неторопливо зашла в воду по щиколотку, потом по колена, призывно улыбаясь ему. Ещё немного — и не остановила бы парня даже холодная осенняя вода, бросился бы за горянкой и к водяному в омут. Но она вдруг повернулась спиной, и Неждан не увидел... ни кожи, ни мышц. Лишь какая-то прозрачная плёнка да кости не давали внутренностям женщины вывалиться наружу. А она снова повернулась лицом и довольно расхохоталась. Мавка! Родственница навьев, что страшными смертоносными птицами прилетают с того света, чтобы губить живых! Кто же тогда её муж?
Тяжёлая рука вдруг легла на плечо дружиннику, с силой толкнула прямо в камыши. Потом в лицо ему полетел пояс с оружием. Над Нежданом стоял с топором в руке Регебал, грозный, как сам Перун. Сарматич привычным движением выхватил меч и акинак, вскочил. И затанцевали в смертельной пляске росич с даком, высекая искры из стали. Дружинник надеялся быстро обезоружить пастуха, но тот и против двух клинков бился так, что Неждан едва успевал защищаться. Прибежавшие на шум воины хотели разнять их, но Сарматич крикнул:
— Не нужно, я сам виноват!
В поединок из-за чести даже царь не решился вмешаться. Марика же тем временем скрылась в озере, никем не замеченная, вынырнула подальше, пробралась в дом и вскоре появилась одетая, как днём. А её муж уже загнал Неждана в воду, выбил из руки акинак. И тут рыжевато-жёлтый зверь вихрем обрушился на горца, повалил наземь, зарычал в лицо, грозя впиться когтистой лапой в горло. А Ясень, оттолкнув Неждана, прижал ногой к земле руку Регебала с секирой и поднёс к его лицу меч.
Царь решительно встал между Сарматичем и пастухом.
— Разрази вас обоих Перун! Что вы не поделили среди ночи?
— Дружинники твои, царь... как и у всех царей. Один в гостях хозяйку опозорить норовит, второй на хозяина лютого зверя спускает, — презрительно произнёс дак.
— Была бы я зверем, ты бы уже ничего не сказал, — промурлыкала Мирослава.
Почувствовав, что горец уже остыл, волхвиня-львица слезла с него, скрылась в лесу и быстро вернулась уже в человеческом обличье и одетая. Царь гневно обернулся к Неждану: