Путь к звёздам
Шрифт:
Эту тишину нарушил Науманн. Он всё-таки всё понимал, хоть и не воевал. Но это и не было военным делом. Скорей этой - психологией.
– Давайте выйдем, - сказал он, обращаясь к сторкам и к Мари.
– Пусть они... сами. Без нас. Это недолго.
Сторки запереглядывались. Но тут Хевирт что-то произнёс, обращаясь к ним. Негромко, но решительно. Как будто приказывал. Я потом часто думал - может, и правда приказал? Мы ведь так и не узнали, кто он был в своём Роду, а у них, у сторков, там сложно всё... Но так или иначе - они оба вышли, только младший в дверях
И мы остались вчетвером в нашей палате.
Я думал, что сейчас увезут Хевирта, а потом уедет Франтик. А на днях, наверное, выпишут и меня, и мы с Мари улетим к тёте Тане, которая нас уже ждёт. Тодди останется один - хотя, наверное, к нему кого-то ещё положат, да и он тоже уже... скоро. А потом 24НТ вообще закроют, потому что детей с такими ранениями, как у нас, не станет. Ну... почти не станет, наверное. Если только случайно такое будет. И все госпиталя на побережье закроют, и тут снова будут, как до войны, детские лагеря.
Я сам этого не помнил. Я за всю жизнь ни разу не отдыхал в таком лагере, было просто некогда. Нам говорили, что тут были такие лагеря. Как в кино. Теперь опять будут, конечно, и наши дети будут в них отдыхать... а может, ещё и мы успеем. Разве четырнадцать лет - это так уж много, если мир?
– Я...
– Хевирт словно бы забыл слова, с трудом поморщился.
– Я...
Франтик подошёл к нему, аккуратно положил на живот шахматную доску. Толкнул её пальцем, сказал тихо:
– Вот... дарёное не дарят, я знаю, но это... Мишка бы разрешил.
– Спасибо, - просто сказал Хевирт. И развёл руками.
– У меня нечего...
– И не надо ничего, - Франтик вздохнул, видимо, шахмат ему было всё-таки жалко.
– Я пришлю "Замок", - сказал Хевирт.
– Тебе. Долго будет идти, да... но теперь время... оно у нас есть. Много. Ты адрес напиши.
– Ага, - Франтик улыбнулся широко.
– Я ждать буду. А адрес вот тут прямо напишу, - он показал на корсет, всё ещё закрывавший ноги сторка.
Хевирт кивнул. Посмотрел на нас с Тодди и вдруг быстро заговорил - слова набегали друг на друга, как горячие волны. Я никогда не слышал у него такого голоса - даже в тот день, когда стало известно, что они проиграли войну, Хевирт говорил спокойней...
– Вы хорошие люди. Я не знал. Я не думал. Я не верил - даже когда сам увидел. Я думал - обман. Ловушка. Издевательство. Я думал - меня убьют. Я бы - убил. Раньше убил бы. Когда ты...
– он посмотрел на Тодди, - ...нож - я даже... мне стало легко. Я думал: вот, всё, как надо. Сейчас он убьёт врага. Я - враг. Я был удивлён дальше... потом. Я не верил. Я злился: почему?! Почему вы такие?! Я...
– он снова обвёл нас взглядом - всех, и нас с Тодди, и Франтика, замершего с ручкой в пальцах.
– Я... я...
– он сделал досадливый жест.
– Я хотел... хочу дружить с вами. Но это нельзя. Мы всё равно - враги. И далеко. Мы больше не увидимся. Мне от этого - плохо.
Он замолчал, запалённо дыша и опустив глаза.
И тогда я отобрал у Франтика ручку. Подсел на кровать к
– Давайте-ка по старшинству. Вот мой адрес, Хевирт...
И начал писать.
Я тщательно выводил буквы, радуясь тому, что могу писать - и радуясь тому, что делаю. Это почему-то было очень правильно.
Именно в этот момент, тщательно выводя букву за буквой, я осознал полностью -
МЫ - ПОБЕДИЛИ.
БОГИ ДОБРА
Конник зломиць прыблудыв колонни.
Ён праломиць чужиньцив сталь, брат.
Бог Добра, Свеця Бог, воян-конник.
Скуголь, захрэбэцьник магнат-кат!..
...Конник вичносьци. Конник розплаты.
Солньця свецьлага добрый сын.
Пусць надмянно сверкаюць гарматы та латы -
Подавяцьця все.
Як один.
Это тяжёлый рассказ. Но он посвещается настоящим Людям. Может быть - даже где-то Богам. Тоже настоящим. Какими они - непременно будут...
Смотреть вдаль с балкона кафе было забавно. Размытый, не имевший чёткой привычной линии и при этом очень близкий горизонт как бы таял в золотисто-голубом мареве. Поверхность к этой неясной черте странно поднималась, и могло показаться, что деревья большого лесопарка, протянувшегося на семь километров вдоль берега Утиного Озера - потихоньку-полегоньку стремятся опрокинуться вершинами вниз.
Кафе называлось неизобретательно - "Утиное Озеро" же. Оно было государственным и только-только вернуло себе свою довоенную функцию - в войну тут, судя по всему, располагалась столовая для экипажей транзитных кораблей. На стене - над тем самым местом на балконе, которое статский советник Корнеев облюбовал для завтраков, обедов и ужинов - висело старое довоенное меню с большой подписью: "Воюй за то, чтобы это вернулось!" Меню было роскошным, некоторых блюд Корнеев не ел никогда, другие помнились очень смутно, из детства. Но даже за те четыре месяца, что жил и работал на СДТ, оно - новое меню - постепенно улучшалось. Передавала свои запасы сокращаемая огромная армия, пошли первые продукты с освобождённых и новых планет.
Сегодня в меню появился гусь по-фламандски с гарниром из риса. Корнеев ел с интересом, почти как древний гурман. Ему приходилось едать самое разное, в том числе - и условно съедобное, и приготовленное кто знает как, и приготовленное непонятно из чего, и просто голодать по многу дней... но что самое главное - он уже много лет ел наспех, даже если пища была обильной и хорошо приготовленной. Специфика профессии... Поэтому, если честно, он на самом деле наслаждался в первую очередь самой обстановкой кафе.