Путь «Каравеллы»
Шрифт:
Теперь «Каравелла» напоминала пустыню.
Капитан сражался с недугом до последнего. Уже не будучи в силах шевельнуть пальцем, утратив способность говорить, он сумел еще в течение четырех суток управлять кораблем.
Ольховатский явился к капитану, чтобы доложить о работе энергоотсека. Весть о том, что его поразила сонная болезнь, уже разнеслась по «Каравелле». Тем не менее капитан не сделал себе никакой поблажки. Он требовал, чтобы руководители отсеков докладывали ему о ходе дел, как всегда.
В проеме входного люка Владимир
– Как капитан? – спросил энергетик.
Георгий Георгиевич только махнул рукой и вышел, ничего не ответив.
Рядом с гамаком, в котором лежал неподвижный капитан, стоял расстроенный Дмитрий Анатольевич.
– Дрянь дело, Володя, – сказал он.
– Не разговаривает?
– Уже и губы не шевелятся, язык онемел.
Ольховатский подошел к капитану.
Руки капитана лежали вдоль туловища, глаза по-прежнему устремлены в потолок. И он продолжал моргать. Продолжал, черт побери!..
Видимо, в лице Ольховатского было что-то необычное, потому что Дмитрий Анатольевич спросил с тревогой:
– Ты тоже, голуба?
Энергетик отмахнулся. Ослепительная догадка заполнила сознание. Так это же…
– Дмитрий Анатольевич, ради бога! – заорал он и схватил врача за руку. – Вы не помните азбуку Морзе?
– Азбуку?.. – переспросил добрейший эскулап и отобрал свою руку. Он явно решил, что Владимир спятил.
– Ну да, да! Азбуку Морзе. «А» – точка-тире, это я помню. А дальше?
– Закатывай рукав! – решительно потребовал Дмитрий Анатольевич. – Живо.
– Какой рукав?
– Сейчас укольчик, укольчик вкатаем, голуба, – приговаривал врач, ловко наполняя шприц из ампулы. – Думаю, у тебя ранняя стадия. На ранней стадии с этой проклятой хворью мы еще поборемся, голуба!..
Ольховатский оттолкнул руку врача. Объясняться с ним было некогда. Чтобы проверить важную догадку, необходимо было как можно скорее разыскать азбуку Морзе. Вещь вроде бы пустяковая, но как это сделать получше? Побежать в библиотеку? Прибегнуть к помощи информария? На это уйдет час, не меньше.
Счастливая мысль пришла ему в голову: он выхватил из кармана шарик биосвязи и вызвал Тобора. Белковый и тут оказался на высоте – память не подвела его. И неожиданный вопрос ничуть его не удивил.
– Диктую азбуку Морзе, – прозвучал у Ольховатского в мозгу рокочущий голос.
Энергетик вооружился листком пластика и карандашом, и через несколько минут перед ним был весь алфавит, расписанный по точкам и тире.
Дмитрий Анатольевич, похоже, начал догадываться о его замысле. Он спрятал шприц и с величайшим интересом наблюдал за действиями Ольховатского.
С листком в руках Владимир подошел к гамаку, в котором лежал капитан. Тот не в силах был даже взгляд на Ольховатского перевести – мог только, глядя прямо перед собой, моргать, что и начал делать с удвоенной энергией, едва энергетик подошел к нему…
С этой минуты Ольховатский неотлучно
Пребывая в полной неподвижности, капитан продолжал отдавать команды по кораблю, и это было очень важно в условиях полной растерянности. О том, что творится в отсеках «Каравеллы», что происходит впереди по курсу, капитану докладывал каждый, кто к тому времени еще оставался на ногах.
Таких с каждым днем становилось все меньше.
К исходу четвертых суток энергетик почувствовал непреодолимую сонливость. Каждое движение стоило ему усилий.
Но вот и капитан уснул окончательно. Ресницы его дрогнули в последний раз и замерли, а взгляд остановился, как у всех, кто впал в состояние каталепсии.
Итак, наступил момент, когда всех бодрствующих осталось на корабле пятеро.
Кто следующий?
Большую часть времени люди общались теперь с помощью биосвязи, поскольку отсеки, требовавшие их внимания и забот, находились в разных частях огромной «Каравеллы».
Последними словами капитана, перед тем как он впал в забытье, были:
– Не оставляйте корабль на попечение манипуляторов… Следите за курсом.
И люди по мере сил выполняли последний приказ капитана.
Как-то вечером, чувствуя себя похуже, чем обычно, Ольховатский вздумал заглянуть в информарий: он пристрастился к старинной русской поэзии, в которой черпал равновесие и бодрость духа.
Усевшись с томиком в кресло, Ольховатский раскрыл книгу наугад. Гравюра старого художника изображала нищего пророка, ведущего за собой толпу оборванцев. Или, может быть, эти люди сами выбирали свой путь, а оракул только подделывался под их желания? Текст энергетик мог прочесть и с закрытыми глазами.
Неожиданно энергетик с ужасом почувствовал, как руки и ноги его наливаются свинцом. Он понял, что не избежал участи большинства. Вот и ответ на вопрос: кто следующий? Он помедлил сообщить по биосвязи оставшимся о том, что случилось с ним, а в следующую минуту было уже поздно: руки перестали повиноваться. Голова, однако, оставалась ясной. «Аппарат биосвязи несовершенен, – подумалось ему. – Он частенько подводил людей в полете. Биосвязь можно улучшить. Быть может, вживлять шарик в тело?..»
На мозг начала наплывать дурманящая волна, и не было сил ей противиться. Только теперь он оценил железную волю капитана, который в течение четырех долгих суток боролся с наваждением, руководя кораблем.
Ольховатский из другого теста… Последним усилием он откинул чугунную голову на спинку кресла.
Перед его внутренним взором начали проплывать отрывочные картины.
Готовясь опуститься на планету, чужой корабль приступил к маневрированию. Еще сбросил скорость, причем сделал это настолько четко и чисто, что Ольховатский восхитился. Затем занял положение, перпендикулярное к планете двух солнц, и начал медленно оседать на корму.