Путь Кассандры, или Приключения с макаронами
Шрифт:
– Ты чего так побелела-то?
– Как! Да ведь я только что избавилась от своей печати! – проговорилась я с отчаяния. Слава Богу, меня никто, кроме соседа, не слышал: в это время кто-то как раз закончил очередной анекдот, и все громко смеялись.
– А ну, покажи правую руку!
Я показала. На пальце еще белело овальное пятно.
– Похоже, что не врешь. Печать сведена… Э, да ты чего ревешь-то? И на Белом люди живут… Будешь хорошо работать – тебе поставят печать и выпустят.
– Да не хочу я снова ставить эту печать, я ведь вам планетным языком говорю!
– Подумаешь,
– Из Лондона, – я настолько была ошарашена, что не подумала об осторожности, да и сосед производил впечатление человека бывалого и до мозга костей асоциального.
– Так! Из Лондона! Да у вас там на Сохо-причалах можно найти умельцев, которые тебя под клона замаскируют – не то что печать сведут. А на третьем причале можешь прямо на Гека Серого сослаться – это я, и тебе там всякий поможет.
– Да не могу я принять антихристову печать добровольно! А теперь мне отказаться от высадки на Белый никак нельзя?
– Поздно, милочка. С тебя снимут это кольцо только в том случае, если у них выйдет перебор с этапом: тогда пойдешь общаком на каторгу. Такое бывает, но редко. Если поймешь, что тебе такой вариант светит – начинай кашлять. На Белом и так половина зэков с туберкулезом, им не нужны новые рабочие со слабыми легкими.
– А если я там, на острове, буду кашлять, плохо работать и нарушать дисциплину?
– Останешься там до тех пор, пока тебя можно будет использовать на работе, а потом пойдешь на корм тамошним сторожам.
– Каким сторожам?
– Узнаешь…
– А почему вы тех, кто идет на Белый остров, зовете «пчелами»?
– И про это ты на месте узнаешь. В общем, как говорят старые люди, молись, чтоб пронесло! Давай лучше спать, утро вечера предприимчивей! – он снял с себя куртку и начал сворачивать ее под голову.
Я закрыла глаза и стала вслух молиться.
– Ты чего там бормочешь, девушка? – спросил меня сосед, наверно, я мешала ему уснуть. – Тебе от расстройства в голову вступило, что ли?
– Я, как вы и посоветовали, молюсь на ночь. Попрошу у Него защиты и милости. Сейчас запустят мотор, и я не буду вам мешать.
– Да ты и не мешаешь. Ты что, боговерующая? Разве их еще не всех уничтожили?
– Да ты что, Гек! – раздался другой мужской голос. – Верующие – это самые крутые асы, им никакой закон не указ, они и на каторге молятся. Между прочим, я сам видал, что от их молитвы толк бывает. А ты, девушка, помолилась бы вслух, для всех. Можешь? А мы бы за тобой повторять стали. Вреда от этого не будет, я думаю.
– Давай, выступи! – кивнул мне Гек. Я начала сразу с «Отче наш» – а вдруг запомнят?
– Отче наш, иже еси на небесех!… Недружные голоса подхватили:
– Отче наш, иже еси на небесех… на небесех… небесех…
У меня сердце замерло и, по-моему, так и не стукнуло ни разу, пока я не дочитала молитву.
– Все? – спросил Гек.
– Эта молитва окончена, но есть еще другие.
– Другие потом. Давай
Мы еще два раза успели прочитать молитву, пока затарахтел двигатель, потом лязгнул люк, и вертолет взлетел. Дальше я молилась одна. А может быть, не одна, не знаю. Мы все проснулись, когда вертолет затих.
– Это что теперь? – спросил кто-то бывалого Гека.
– Пересадка на остров Белый. Молитвенницу нашу сейчас будут выводить. А ну, прочти нам еще раз про Отче нашего!
Я дрожащим голосом начала громко молиться, а зэки молились вместе со мной. Мы закончили, и тогда Гек сказал:
– Спасибо тебе, девушка! Я всегда знал, что встречу кого-нибудь вроде тебя. Только я думал, это будет старичок или бабуся, а ты совсем девчонка… Как звать-то тебя? Я теперь тоже за тебя молиться буду, уж больно ты мне душу тронула, а вдруг тебе моя корявая молитва поможет?
Солгать я не могла, а назваться побоялась, но меня осенило:
– Молитесь за Елизавету. Это моя бабушка, которая меня молитве обучила. Она старенькая и больная, ей ваши молитвы нужнее.
– Ясно. Значит, за Елизавету и ее внучку. Вот так я и буду молиться. Так ты не забудь: третий Сохо-причал, Серый Гек. Вдруг пригодится?
Подошли клоны и открыли дверь моей камеры. Я шагнула вперед, чтобы избежать их прикосновений, но они все равно ухватили меня своими клешнями под мышки. И тут я услышала за спиной голос Гека Серого:
– А ну, ребята, проводим молитвенницу «Этапным маршем»!
И меня уволокли под их пение, доносившееся сквозь приглушенный рокот двигателя вертолета. Потом вертолет за моей спиной взлетел, но я догадывалась, что зэки в нем допоют песню до конца.
Меня посадили в другой вертолет, где тоже были клетки, в которых стояли люди. В основном это были совсем молодые парни и девушки – некоторые в зеленых стандартных костюмах. У всех в носу блестели колечки, такие же, как у меня. Некоторые негромко переговаривались, но вообще здесь вели себя куда спокойней, чем на прежнем этапе.
Рядом со мной стояла полная девушка в стандартном костюме, у нее были прямые светлые волосы до талии, каких теперь никто, кроме членов Семьи, не носил. Уловив мой изучающий взгляд, она тоже внимательно на меня посмотрела, но заговаривать со мной не стала.
Этот перелет был еще дольше первого и особенно запомнился страшным холодом. Клоны его, казалось, совсем не ощущали: они сидели на корточках двумя рядами, один напротив другого, закрыв глаза и совершенно не двигаясь. А в клетках люди прыгали, топали ногами, хлопали руками и стучали зубами. Я тоже подпрыгивала на месте и растирала тело сколько хватало сил. Только девушка с длинными волосами, стоявшая в соседней клетке, не двигалась, прислонившись спиной к решетке: на ней ничего не было, кроме зеленого костюма, и она уже не мерзла, а замерзала. У нее даже кончик носа побелел. На мне все-таки был длинный подрясник, а под ним еще и белье. Я со вздохом размотала Динин платок и один конец просунула сквозь сетку, натянутую на каркас наших клеток.