Путь Короля. Том 2
Шрифт:
В конце концов все было сделано как нужно, ведь Шеф не уставал отдавать распоряжения, а сами моряки прекрасно знали, что может натворить греческий огонь. И все-таки они были неповоротливы и вялы. Шеф тоже чувствовал себя совершенно разбитым и измученным, хотя за весь день не нанес ни одного удара и ни разу не взялся за весло. Это был страх. Ощущение, что впервые ему противостоял более мощный разум, который имел свои замыслы и заставил Шефа плясать под свою дудку. Ведь не вмешайся Бранд и Сумаррфугл, флот бы погиб и все они давно были бы на дне морском или плавали обугленными бревнами на корм чайкам.
Шеф приказал
— Это будет minni-ol, в память о моряках с «Марсвина», — ответил Шеф. — Пейте и думайте, что бы с нами было, если бы не они.
И теперь, набив желудок свининой с сухарями, греясь в охраняемом лагере у костра, который разожгли, несмотря на опасность со стороны передовых разъездов победившей армии, Шеф допивал свою последнюю пинту эля. Через некоторое время он заметил по другую сторону костра Свандис, не сводящую с него взора светлых глаза. Впервые она выглядела… не то чтобы раскаявшейся, просто готовой для разнообразия послушать других. Шеф согнул палец, поманил ее, не обращая внимания на обычный всплеск гнева в ее глазах.
— Пора тебе рассказать нам, — произнес он, указывая ей на камень, куда она могла сесть. — Почему ты думаешь, что богов нет, а есть только злые люди? И если ты так считаешь, к чему этот маскарад с белыми одеждами и низками рябины, как у жрецов Пути? Не трать мое время на свое упрямство. Отвечай мне.
Усталый и холодный тон Шефа не допускал возражений. В свете костра Шеф разглядел Торвина с молотом у пояса, развалившегося на песке, и с ним других жрецов Пути, рядом со Скальдфинном сидел переводчик Сулейман.
— Ладно. Я должна объяснить, почему я думаю, что есть злые люди?
— Не валяй дурака. Я знал твоего отца. Ты не забыла, что это я убил его? Самое лучшее, что о нем можно сказать, — что он был человеком не с одной кожей, eigi einhamr, как верфольф. Только он был скорее вер-червь, я видел его в другом мире. Если ты считаешь его человеком — что тут еще доказывать? Он для развлечения выпускал живым женщинам кишки, только так он мог сделать свой детородный орган крепким как кость. Злые люди? — Шеф, не находя слов, покачал головой. — Нет, расскажи нам, почему ты считаешь, что не существует злых богов. Ты говоришь с человеком, который их видел.
— Во снах! Только во снах!
Шеф пожал плечами:
— Моя мать видела одного на таком же настоящем берегу, как этот, и Торвин говорит, она даже ощущала его. Иначе бы меня не было.
Свандис колебалась. Она достаточно часто излагала свои взгляды. Но никогда не делала этого перед лицом такой непоколебимой железной уверенности, как сейчас. Однако в ее жилах струилась свирепая кровь Рагнарссонов, которая от сопротивления вскипала еще сильнее.
— Рассмотрим богов, в которых верят люди, — начала Свандис. — Бог, которому приносили жертвы мой отец и его братья, Один, бог повешенных, предатель воинов, вечно готовящийся к дню Рагнарока и битве с волком Фенрисом. С какой же речью обращается к нам Один в священном Havamal, «Сказании о Верховном»?
Свандис вдруг заговорила нараспев, как жрецы Пути:
Пусть рано встает Тот, кто хочет— Я знаю это сказание, — перебил Шеф. — Смысл в чем?
— Смысл в том, что бог подобен людям, которые в него верят. Он говорит им только то, что они уже и сами хотят услышать. Бог Один — Верховный бог, как вы его называете, — просто олицетворение житейской мудрости пиратов и убийц вроде моего отца. Обратимся к другим богам. Вот бог христиан — высеченный, оплеванный, прибитый к кресту и убитый без оружия в руках. Кто верит в него?
— Эти злобные ублюдки, монахи, — раздался из темноты неизвестный голос, — были моими хозяевами. Привыкли во всем полагаться на плетку, но никто никогда не слышал, чтобы высекли одного из них.
— Но где зародилось христианство? — вскрикнула Свандис. — Среди римских рабов! Они сотворили себе бога в своем воображении, такого, чтобы мог возвыситься и принести им победу в другом мире, потому что в этом мире у них не осталось надежд.
— А как насчет монахов? — спросил тот же скептический голос.
— Кому они проповедовали свою религию? Своим рабам! Верили они в нее сами или не верили, но она приносила им пользу. Что им было бы толку, если бы их рабы верили в Одина?
А как насчет здешних приверженцев Пророка? — продолжала она, развивая успех. — Они верят в единственно верный путь. Любой может встать на него, произнеся несколько слов. И никто под угрозой смерти не может сойти с него. Те, кто принял ислам, налогов не платят, но их мужчины должны вечно сражаться с неверными. Двести лет назад арабы были песчаными крысами, они были ничем, их никто не боялся! Что их религия, как не способ стать сильными? Они сотворили себе бога, который дает им власть. Так же, как мои дядья сотворили бога, дающего им смелость и безжалостность, а христиане — бога покорности.
— Отдавайте кесарево кесарю, — снова раздался скептический голос, сопровождаемый зычным отхаркиванием и плевком в костер. — Совершенно верно. Я слышал, что они так говорят.
Наконец Шеф узнал говорившего. Это не Квикка, это Тримма, один из его помощников. Странно, что он так разговорился. Должно быть, эль подействовал.
Вмешался еще один голос, тихий голос еврея Сулеймана, уже говорившего почти без акцента на принятом во флоте смешанном англо-норвежском жаргоне.
— Небезынтересное мнение, юная леди. Хотелось бы знать, что вы скажете о боге, чье имя не произносят, — поскольку никто не понял, он пояснил: — О боге моего народа. О боге евреев.
— Евреи живут в коридоре, — решительно начала Свандис, — на дальнем берегу Внутреннего моря. Все армии мира вечно ходили туда и сюда через их земли. Арабы, греки, римляне, все. Евреи всегда были как жабы под бороной, с самого начала времен, так мне рассказывали. Вы слышали, как кричит жаба, когда борона цепляет ее? Она кричит: «За меня отомстят!» Евреи сотворили бога абсолютной власти и абсолютной злопамятности, он никогда не прощает ничего, сделанного против его народа, и он отомстит за все — когда-нибудь. Когда придет Мессия. Он шел очень долго, и, говорят, вы распяли его, когда он пришел. Но если вы верите в то, что делаете, не имеет значения, что Мессия никогда не придет, потому что он грядет всегда. Так живут евреи.