Путь Короля. Том 2
Шрифт:
— У греческого огня есть определенные ограничения, — сдержанно начал он. — Нести его может только большой корабль. Я не могу установить машины на рыбачьих лодках. И не могу рисковать, что одно из орудий достанется врагам, которые, как заметил император, с радостью изучают все новые хитроумные устройства. Однако ночью я могу допустить, чтобы одна галера пошла на риск и приблизилась к гавани.
«С доверенными людьми на борту, чтобы в случае чего разрушить и сжечь всю технику», — добавил он про себя.
— Попробуем так и сделать, — решительно сказал
Волком Войны называли огромную машину, сконструированную дьяконом, тот самый требукет, который во время триумфального похода императора вдоль побережья к Пигпуньенту разбивал ворота одной крепости за другой. По сути дела, требукет представлял собой увеличенный вариант тех простейших ручных катапульт, изобретенных Шефом и названных вращательницами, которые в данный момент готовы были выстрелить в каждого, приблизившегося к стенам Септимании. Отличием требукета было то, что работал он не от мускульной силы налегающих на коромысло людей. Ее заменяла тяжесть мощного противовеса, в котором заключалась одновременно и сила, и слабость машины: требукет мог швырять огромные валуны, но требовал уйму времени на загрузку и разгрузку камней в корзине противовеса, был очень громоздким и тяжелым — его в разобранном виде с трудом сейчас везли вдоль побережья.
— Все еще в двух днях пути отсюда, — сказал Эркенберт.
— И где ты намерен установить Волка, когда его привезут?
— Выбор невелик. Его привезут по прибрежной дороге, которая подходит с севера. Мы не сможем протащить Волка по горам вокруг города, а чтобы погрузить его на судно, потребуются подъемные механизмы и выходящий на глубокую воду пирс. Поэтому нам остается только штурмовать северные ворота. Ворота там прочные, но деревянные. Один булыган из Волка Войны, и они рухнут.
— Если удастся его правильно установить и нацелить.
— В этом доверьтесь мне, — сказал Эркенберт. — Ведь я arithmeticus.
Император кивнул. Он знал, что ни один человек в мире не сравнится с крошечным дьяконом в решении этой умопомрачительной задачи — перевода весов в расстояния с помощью унаследованной от римлян системы счисления.
— Итак, нападаем на гавань послезавтра ночью, — сказал Бруно. — А если там не получится, Волк Войны на следующее утро вышибет северные ворота.
— А если и это не выйдет? — поинтересовался Георгиос, всегда готовый уколоть своих временных союзников.
Император поглядел на него с грозной холодностью:
— Если не выйдет, мы попытаемся еще раз. Пока Святой Грааль, на котором воскрес наш Спаситель, не окажется в моих руках вместе со Святым Копьем, которое убило Его. Но я не намерен проигрывать. Запомните все, мы сражаемся с хитроумными язычниками. Опасайтесь новых их козней. Ждите неожиданностей.
Его советники молча задумались, как им разрешить этот парадокс.
«Что-то ублюдки слишком притихли», — подумал Бранд, проходя вдоль пристани в поисках своего
— Извините, что потревожил, — иронически заметил Бранд, — но боюсь, что должен упомянуть об осаде.
— Она идет нормально, не так ли? — спросил Шеф.
— Более или менее. Но полагаю, тебе пора кое-что сделать.
— И что же?
— То, что у тебя получается лучше всего. Подумать. Сейчас все тихо. Но в подзорную трубу я видел нашего приятеля Бруно. Он просто так не отступится. Значит, они к чему-то готовятся. Не знаю к чему. Ты лучше всех в мире умеешь придумывать новое. Тебе пора это сделать еще раз.
Постепенно возвращаясь к реальности от волнующих религиозных проблем, Шеф осознал правоту слов Бранда, и внутренний голос подсказал ему, что небольшая передышка, на которую он так рассчитывал, когда взялся за свою задачу, оказавшуюся вдруг самой важной и неотложной и предназначенной лишь для него одного, что эта передышка кончилась. С другой стороны, ему уже наскучило просто сидеть и переводить. Да и книга подошла к концу.
— Найди Скальдфинна, чтобы заменил меня здесь, — распорядился он. — Он сможет переводить слова Соломона, чтобы Торвин их записывал. Толман, ты уходишь вместе со мной.
Он вышел на яркий солнечный свет в сопровождении огромного Бранда и прихрамывающего юнги, а Свандис глядела им вслед. Она хотела дослушать странную книгу до конца. И в то же время ее возмущало, как ее любовник сразу увлекся новым делом. В котором она не участвовала.
— Я привел двух человек, чтобы поговорили с тобой, — сказал Бранд, когда они вышли на улицу. — Стеффи и одного туземца.
Шеф сначала поглядел на туземца, как назвал его Бранд, на смуглолицего мужчину явно арабского происхождения: в городе оставалось много гоев — купцов, застрявших из-за блокады дорог.
— Ты говоришь по-арабски? — спросил Шеф.
— Конечно, — легкая усмешка в ответ: арабский язык Шефа был практичным, но весьма далеким от чистого поэтического языка Кордовы и Толедо.
— Какие у тебя новости?
— Император христиан, твой враг и враг моего повелителя халифа, этим летом разрушил много замков и крепостей. И убил многих правоверных вдоль всего побережья, которое еще недавно принадлежало им. Хочешь узнать, как он это сделал?
— За это мы заплатим золотом, — ответил Шеф.
— Я бы и так тебе рассказал ради борьбы с христианами.
У него есть машина. Только одна машина, но она во много раз больше всех, что есть у вас. И император использует ее только для одной цели, а именно: чтобы ударить огромным камнем во вражеские ворота. Говорят, что для машины нужна ровная площадка и что стреляет она очень медленно.
— Ты сам ее когда-нибудь видел?
— Нет, но я разговаривал с людьми, которым удалось уцелеть, когда крепость пала.