Путь кшари. Дорога энэ
Шрифт:
– А постарше тебя никого не нашлось? – проворчал Мэтт, проталкивая валик.
– Старшие лечат, – серьезно сказала Мара, – мы ухаживаем. Что не так?
– Все так. Дальше что?
– Надо его напоить, а то у него жар.
Мара развернула полотенце, выпутывая кувшин, а затем взяла стоящий рядом флакон с синей полоской вокруг горлышка и осторожно вылила в кувшин половину содержимого. Поить предполагалось из чашки с узким носиком, но кшари оказался еще той неблагодарной скотиной: разжать ему зубы и вставить поильник не получалось.
– Ал, ну давай, – попросила Мара, – пей, а то придется зонд ставить. А это больно.
Кшари
– Зажми ему нос.
Мэтт послушно схватил кшари за нос, успев оценить, как изменился голос жрицы: вся ласка досталась крылатому, а ему – сухой приказ.
Мара ловко сцапала кшари за челюсть, надавила пальцами куда-то под зубы и всунула носик поилки больному в рот. Крылатый на столь непочтительное отношение ответил очередным стоном и болезненной гримасой, но глаза так и не открыл.
– Пей… Я знаю, что горько, но надо пить… ну пожалуйста…
Мэтт поморщился: умеет же нормально разговаривать, чего сюсюкать начала, словно этот крылатый умственно отсталый. И пробормотал, просто чтобы чуть разбавить патоку в голосе жрицы:
– Надо же, а он тебя слушается.
– Конечно, – серьезно кивнула Мара, – он же кшари. Мы приказываем, они выполняют. Всегда.
Мэтт только хмыкнул, переваривая услышанное: раньше он был уверен, что кшари живут сами по себе, не особенно реагируя на остальных. Иерархия оказалась сложнее, чем он думал. Значит, Вархи тоже может им приказывать, и она, в отличие от Мары, не ребенок…
– А чего у него лицо такое… – задумчиво поинтересовался Мэтт, продолжая прикидывать, как лучше использовать новую информацию, – странное?
– У всех кшари такое, – Мара аккуратно вытерла испарину со лба крылатого. – У него красивое лицо…
Насчет красивого Мэтт бы поспорил: сейчас кшари можно было использовать как медицинское пособие для криминалистов или агитку «Не гуляй вечером в чужом районе». Да и, если убрать боевую раскраску, морда как морда, самая обычная. Но возражать Маре не стал – у девчонок вечно странные предпочтения, их не поймешь.
Интересно, откуда у него фингал на половину рожи? Стукнулся или кулак чей-то поймал? Вряд ли ушу ему лапой в глаз засветил.
– Тебе идти надо, – опомнилась Мара, – не говори никому, что здесь был.
Мэтт кивнул и начал подниматься, но Мара остановила его жестом, потом и вовсе вскочила сама, подхватила опустевший кувшин и высунулась в коридор. А затем вышла из комнаты, не забыв прикрыть дверь и оставив Мэтта наедине с крылатым. Мэтт озадаченно сел обратно на пол и покосился на кшари. Тот, как назло, завозился, пытаясь сползти с валика и завалиться набок, и Мэтт торопливо сцапал его за здоровое плечо.
– Эй! Ты чего?
Кшари открыл глаза и вперился в свою незаконную сиделку совершенно дурным, мутным взглядом. Мэтт вздрогнул и, не придумав ничего лучшего, категорично заявил:
– Меня тут нет! Тебя наркотой накачали, и у тебя глюки. Точно говорю!
– Где Чарли?
Голос у кшари был хриплый, как у простуженной вороны.
– А я откуда знаю… вышел, наверное.
Мэтт вдруг подумал, что Чарли могли звать погибшего кшари, но обсуждать с крылатым смерть его брата он не будет! Пусть ему другие объясняют! Схватил с пола поилку и сунул
– Пей давай, тебе аштэ приказала.
Вернувшаяся Мара застала совершенно пасторальную картину: оказалось, приказы кшари отлично выполняет, главное, интонации правильные подобрать. Ну и не забыть сначала накачать настойкой боргара. Пока Мара где-то бегала, Мэтт, здраво рассудив, что занятым ртом сложно разговаривать и задавать дурацкие вопросы, успел влить в крылатого две поилки, пополняя их из малого кувшина. А еще раза три вытереть ему испарину со лба – это просто так: чего этот крылатый мокрый валяется.
– Нет никого, – шепотом известила Мара и кивнула на коридор, – иди отсюда.
Мэтт с облегчением вскочил, перепоручая опять впавшего в беспамятство кшари жрице, и совершенно забыл, что собирался спросить, кто такой Чарли. И уже в коридоре, оглянувшись на закрытую дверь, ухмыльнулся: а кшари, судя по его морде, похоже, должен был оказаться в касте сахри 25 . В любой новой колонии примерно пять процентов детей рождается с недостаточной базовой мутацией, но редко где таких объявляют кастой низших, чаще стараются помочь. На Эр-Кхаре с неудачным потомством не нянчились. Теперь понятно, как он в Храме оказался: родители поспешили избавиться, дабы не позорить семью. А нос крылатый задирал, словно был родным сыном самого Ашера, причем рожденным в законном браке с Великой Мот.
25
Сахри – каста низших.
До выхода Мэтт дошел не сразу: убедившись, что коридор действительно пуст, заглянул в приоткрытую дверь смотровой. А потом быстро, стараясь не шуметь, подскочил к шкафу и схватил пару флаконов с синей полосой вокруг горлышка – хотел и остальные стянуть, но вовремя сообразил, что заметят. Замаскировал получившуюся брешь другими пузырьками и сунул в пояс украденные. До тайника, в котором, помимо пока не пригодившейся тыквы с настойкой боргара, валялась еще кучка не менее ценного хлама, он сейчас сбегать не сможет, но это нестрашно – спрячет в кустах, а вечером перепрячет. Зачем ему потребовались именно эти флаконы, он толком не знал, решил, что раз эта штука и кшари вырубить может, то точно лишней не будет. Огляделся и сцапал еще рулон бинта, эта штука тоже пригодится. Больше ничего ценного не было; что означает маркировка другого цвета на пузырьках, он не знал и здраво рассудил, что экспериментировать и проверять их действие на себе лучше не стоит.
Прислушался, проверяя, все ли тихо в коридоре, и вышел из комнаты.
Самый перспективный, то есть пышный и густой, куст рос рядом с идолом Великой Мот. Мэтт, воровато оглянувшись, решительно направился к идолу и, поравнявшись с промежуточным тайником, склонился в почтительном поклоне, практически ткнувшись носом в покрытые фиолетовым пушком ветки. Он уже не первый раз прятал здесь украденное: пара ритуальных ножей, спертых из Храма, тут вылеживалась почти неделю, прежде чем Мэтт решил, что будет достаточно безопасно переселить их в основной тайник. Ветви недовольно колыхнулись, но тут же замерли, образуя идеальный шар и надежно скрывая скользнувшие внутрь пузырьки с боргаром. Мэтт выпрямился и нахально подмигнул идолу. А потом побежал в Храм.