Путь кшари. Дорога энэ
Шрифт:
– Иди, – махнул рукой высокий, сухопарый мужик, старший в их смене. – Не забудь до рассвета явиться, а то энэну только повод дай тебя выпороть.
Мэтт кивнул и бодрой рысью рванул к Храму.
Teйат еще не убежала за горизонт, зависла над самыми кронами, лениво лаская сельву предзакатными, уже не жгучими лучами. Но ночь здесь наступает быстро, до полной темноты было минут пятнадцать, не больше, и лучше бы ему оказаться у клетки раньше, чем седой майор решит, что ждать его не имеет смысла. Но на пути к намеченной цели маячила еще одна проблема: слишком много он наобещал жрице, чтобы она его отпустила до рассвета. Не явиться он тоже не мог, обязательно начнет искать, выяснять, куда он делся и кто его задержал, –
Он бы сейчас с удовольствием махнулся местами со всеми желающими, и пусть бы они ее всю ночь развлекали, но жрица вряд ли не заметит такую подмену. Хотя, возможно, и оценит.
Мэтт оглянулся и, болезненно поморщившись, свернул к припрятанной в кустах корзине. Идея была так себе, он вообще не хотел этого делать, но альтернативным решением было стукнуть жрицу по голове и связать. Сверху в корзине валялся хозяйственно спертый из прачечной чей-то пояс, и Мэтт сначала расстелил на земле его, а затем вытряхнул сверху все остальное. Два ножа, бухта веревки, бинты… Мэтт испуганно дернулся, обшаривая взглядом богатство, но тут же облегченно выдохнул: утащенная по случаю тыквина с настойкой боргара была на месте, как и флакон с концентратом. В каких пропорциях их можно смешивать, Мэтт даже не представлял, но подозревал, что обычная настойка на жрицу не подействует. Попытался вспомнить, сколько Мара добавляла концентрата в тот компотик, подумал, что кшари и так был по самые уши накачен боргаром, ему много и не надо было, и вытряс в тыквину оба флакона.
Вархи ждала в кладовке и при его появлении так плотоядно улыбнулась, что Мэтт засомневался в том, что он и после рассвета отсюда выйдет. Живым так уж точно не получится.
Жрица поманила его пальцем, и Мэтт дисциплинировано расплылся в улыбке, поднимая руку с зажатой в кулаке тыквой.
– У меня подарок! И, кстати, необычный.
– Что это?
– Тебе понравится.
«Главное, чтобы мне потом это все не разонравилось…». Мэтту вдруг малодушно захотелось сбежать в свой барак или, в крайнем случае, остаться в этой кладовке до утра. Еще днем он был уверен, что делает все верно, а сейчас… он уже один раз попробовал – и в результате погибло четыре человека. И если их схватят, то он сильно пожалеет, что чернявый не попал сегодня в него ножом. Но без него эти трое до дикой сельвы не дойдут. А когда их возьмут, выяснить, где они добыли нож, будет делом техники, вряд ли флотские будут молчать, когда им начнут отрубать руки и растягивать кишки вместо лиан. Так что какая уже, к ржавым кваркам, разница…
Вархи недоверчиво понюхала подарок, удивленно хмыкнула и сделала большой глоток.
– Ничего так… Где ты это взял?
– Там, – неопределенно махнул рукой Мэтт, не желая признаваться в своих алхимических экспериментах, – ты пей, должно быть вкусно.
Он понятия не имел, насколько часто настойки с боргаром оказывались на столах у жрецов – на рудниках он ни разу не видел, чтобы аштэ того Храма подходил к столу с настойкой, и, судя по тому, как оживилась Вархи, рабам его наливали чаще. Их было не жалко.
Вархи отхлебнула еще и, довольно улыбаясь, прижалась к Мэтту. Мэтт сглотнул, шалея от податливости женского тела, и постарался сосредоточиться на важном. Получалось так себе. Вархи изогнулась по-кошачьи, прогибаясь под его руками. Мэтт резко дернул ее за плечо, разворачивая к себе спиной. Получилось грубо, он так не хотел, но жрица откликнулась довольным стоном, и Мэтт подтолкнул ее под руку, заставляя сделать еще глоток. А затем потянул вниз, на заранее расстеленные пледы.
Микс из двух настоек подействовал медленнее, чем можно было от него ожидать, но все-таки подействовал. Мэтт, убедившись, что девушка крепко спит, встал и начал быстро одеваться, отлично понимая, что, если что-то пойдет
Вархи сонно всхлипнула, и Мэтт с сомнением посмотрел на валяющийся на полу пояс. Может, связать? Как бы не проснулась раньше и не подняла тревогу. Представил, как утром ее найдут, голую, с замотанными руками, и, быстро подобрав один из пледов, осторожно накрыл жрицу. Не проснется. А даже если проснется, то решит, что раб ушел.
Припрятанный в кустах узел Мэтт не забыл – закинул на плечо, предварительно переложив один нож в пояс, чтобы был под рукой. Узел получился небольшим, аскетизм местных не давал расширить ассортимент украденного, а запастись продуктами не вышло: Мэтт пробовал, но быстро выяснил, что лепешки во влажной сельве начинают плесневеть, а запах сыра привлекает мелких грызунов, и к нычке сползаются все кому не лень. А вакуумных пакетов местные пока не изобрели.
До Храма Ашера Мэтт добрался быстро, бежать по знакомой тропе темнота не мешала, а вот чтобы разглядеть, что творится у клетки с дикими, тусклого света звезд не хватало. Мэтт даже привстал над камнем, с которым за последний месяц успел сродниться, и удивился: а почему фонарь не светит? Рядом с клеткой же рос здоровый такой, он точно помнит. И кшари не видно…
Мэтт немного поторчал над камнем, а затем, плюнув на безопасность, крадучись двинулся в сторону клетки, стараясь держаться ближе к кустам и отлично понимая, что крылатый его в любом случае засечет, но, может, не бросится догонять, не захочет через колючую изгородь продираться.
Даже с пяти метров разглядеть, есть ли кто в клетке, не получалось. Зато стало видно странную кучу рядом с дверью, которой вроде раньше не было. И сломанный ствол фонаря – словно великан невзначай зацепил, или кто-то в прыжке ногой врезал. Затухающий шар валялся неподалеку, расплескивая агонизирующие белесые всполохи.
Мэтт сделал еще пару шагов и вытянул шею, стараясь и разглядеть получше, и не зацепиться за куст, чтобы себя не выдать, но все-таки не удержался и нечаянно мазнул рукой по плотному бутону-коробочке. Тот тут же распахнулся, выпуская на свободу рой светлячков. Обычно это было красиво, целая горсть голубых искр в черном бархате ночи, но сейчас мошки зависли на секунду и уверенно двинулись к неопознанной куче. Мэтт наконец сообразил, куда делся кшари. Майор смог дотянуться до ножа и воспользоваться им.
Мэтт закусил кулак и отступил назад, стараясь выгнать из памяти жуткий оскал трупа и рой светящихся синим мертвенным светом мух, почуявших свежую кровь и собирающихся устроить пир.
В шею ткнулось что-то острое, и Мэтт вздрогнул.
– А мы думали уже не придешь. Один?
Мэтт скосил глаза вниз, убеждаясь, что майор прямо сейчас решает, хватит ли мухам одного праздничного блюда или организовать им еще и десерт.
– Да.
Нож исчез. Мэтта схватили за плечо и сильно дернули в сторону, в кусты. А потом еще и подпихнули в спину, намекая, что шагать лучше побыстрее.
– Убивать-то зачем было? – тоскливо спросил Мэтт, но ему никто не ответил.
Жизнь на Эр-Кхаре уже приучила, что костлявая бродит совсем рядом, не то чтобы смерть стала обыденностью, однако точно вышла из области сакрального, – но он все равно оказался не готов к тому, что наткнется здесь на труп кшари. Предлагая флотским разобраться со своим тюремщиком, он думал, что они его по голове треснут и в клетку затащат. Даже хотел предложить связать… с чего он вообще решил, что флотские страдают гуманизмом? Вроде такого про них не болтали.