Путь кшари. Зов Великих
Шрифт:
И все же, если Крис действительно прав, то получается, что рано или поздно Ал может столкнуться на Эр-Кхаре с… Мэттом? Только один будет с мечом, а другой – в тяжелой броне космодесанта. И что тогда? Аррох, он не хочет драться с Мэттом по-настоящему! Не хочет выбирать, чью жизнь оставить, его или свою! И Катя… Она тоже собирается в десант. Получается, они действительно учат своего врага. Зачем?
Ал замер, высоко задрав подбородок и скосив глаза на тускло поблескивающее лезвие меча, застывшее у его горла.
– Алекс, да
Ал опустил меч и внимательно посмотрел на сержанта.
– Кахар, а ты тоже считаешь меня врагом?
Сержант негромко хмыкнул, сделал шаг назад, отводя оружие в сторону, и сел на пол.
– Рассказывай давай.
Ал тоже сел, поджав ноги, и положил перед собой меч. Подумал и… вывалил сразу все. Про Криса, Эр-Кхар и десантников, которые рано или поздно начнут войну. Про то, что не знает, что делать, когда окажется по другую сторону, и не понимает, что он тут, в кадетском корпусе, забыл. И как быть с тем, что он не хочет убивать того, кто стал ему… другом. Странное слово, его не было в прошлой жизни, а в этой откуда-то взялось и запутало все окончательно.
– А ты твердо решил вернуться? Почему?
Ал задумчиво провел пальцами по лезвию клинка. Данная им клятва – это не то, что легко можно отменить, положить на полку, как меч после тренировки, и забыть. Он должен вернуться, и его желания не имеют никакого значения, даже думать на эту тему смысла нет.
– А у тебя был выбор, давать эту клятву или нет?
Ал изумился. Он не слышал про кшари, решивших отказаться от клятвы. Нет, можно, наверно… но в этом случае бы его отправили на алтарь или просто убили, потому что спятивший кшари – это опасно, как его оставить в живых?
– Понимаешь, клятва, данная вынужденно, не имеет ценности. Если бы перед тобой было много путей и ты выбрал один, тогда да, но тебе не показали другие дороги. Подумай об этом.
– Путь всегда один, – не согласился Ал.
– Настоящий путь один, – качнул головой сержант, – других много.
– А как не ошибиться?
Сержант долго молчал, а потом кивнул на катану, лежащую перед Алом.
– Те, кто придумал этот меч, говорили: из двух путей выбирай тот, что ведет к смерти.
– Любой путь ведет к смерти.
– Да, но я бы, – сержант усмехнулся, – выбрал тот, что подлиннее. У тебя еще есть время, ты найдешь свой путь, не переживай. И какой бы ты ни выбрал, он и будет твоим.
Ал молча погладил пальцами висящую на шее фигурку. Он старался молиться каждый вечер и утро, но это не помогало найти ответ. Что-то он делает не так. Может, уже стоит перестать звать Великих и ждать подсказки, принять, что никто не сможет помочь с выбором. Даже дикие оставляют все двери открытыми, а в какую шагнуть, зависит, похоже, только от него. Аррох!
– Я не знаю, что ты выберешь, но одно я знаю точно… – сержант замолчал, хитро прищурившись, его и так неширокие глаза стали совсем узкими.
–
– …что на твоем пути обязательно будет бой, а ты еще не готов. Вставай и бери второй меч.
Ал непонимающе нахмурился и посмотрел на открытый шкаф. Там, на подставке лежал вакидзаси, младший брат катаны. Сержант рассказывал историю этих мечей и то, что древние воины могли сражаться обоими одновременно. Кшари никогда не бились двумя мечами, невозможно управлять крыльями, когда обе руки заняты. Такое под силу только Великому Ашеру. Но на то он и Великий, куда до него обычному кшари…
А что, собственно говоря, мешает попробовать? Крыльев у него сейчас нет, Великие далеко и вряд ли его видят, а Великому Ашеру и подавно нет дела до своего потерянного стража.
Ал едва заметно улыбнулся и поклонился.
– Да, кахар.
Глава четвертая. Новые вопросы без ответов
Мело уже третий день. Низкие свинцовые тучи как наползли с моря, так и не собирались никуда уползать, решив поселиться здесь окончательно. Мягкие снежинки превратились в ледяные иглы, ветер завывал дурным голосом, а сугробы росли с такой скоростью, что маленькие, шустрые снегоуборщики не успевали на них охотиться.
Ал посмотрел на окно – за белой пеленой ничего не было видно – и порадовался, что занятия на улице им отменили. Бегать сейчас, как сказал Мэтт, какой-то уж чересчур героический героизм получается. А капитан Волков просто заявил, что ему лень откапывать из сугробов отстающих.
– Смотри, – Мэтт пихнул локтем Ала в бок, показывая куда-то в конец коридора.
Ал послушно оглянулся. Коридор как коридор. Длинный, со стройными рядами световых панелей, которые чередуются с окнами, и не менее стройным рядом дверей с другой стороны. Ничего интересного.
– Видишь брюнетку? Кудрявую?
– Ну.
– Она из седьмой группы. Как ты думаешь, если я ее в кино позову, пошлет или нет?
Брюнетки в коридоре действительно присутствовали, и одна даже была кудрявая, но Ал совершенно не понял, как по факту кудрявости можно предсказать ее реакцию на предложение Мэтта?
– Зануда, – припечатал Мэтт. – Кстати, а что у тебя с Катей?
Ал в упор уставился на Мэтта. Нет, приятелю явно надо научиться четче формулировать свои мысли. Что у него что? И при чем здесь Катя?
– Просто наш горячий сицилиец на нее такие пламенные взгляды бросает, а она с тобой вечно тусит. Хотя… ему стоит бросать их в инфракрасной части спектра, у нее же видимый диапазон смещен, так не заметит.
– Слушай, а ты еще о чем-нибудь, кроме девчонок, думаешь?
В ухе тихо звякнуло, и внизу, рядом с рукой, замигал конвертик нового сообщения. Ал ткнул пальцем, дождался, когда тот развернется, прочитал и нахмурился, в первую минуту решив, что он не так понял. Перечитал еще раз, но сообщение не поменялось.