Путь кшари. Зов Великих
Шрифт:
Это был чужой дом, не его. Он видел его в первый раз. И эту странную кровать, больше похожую на звездолет, и разрисованные стены, и бумажных бабочек на лампе. И этого окна с цветной занавеской он тоже не помнил. Ал молча рассматривал аккуратно расставленные на полке игрушки: у птенцов кшари есть только нож, и все, им не положены игрушки, никому не придет в голову повесить в келье полку и сложить там горкой кубики. Зачем они? Свой первый нож он помнит, а этого тряпичного зверька – нет. Но, если это его дом, он должен помнить? Тут все чужое, непривычное и… лишнее, совсем ненужное в жизни.
Ал обхватил колени
– Ты как? – Мэтт остановился в дверях. – Алекс, прости… Дурная была идея, давай уйдем.
– Я не помню. Я же должен хоть что-то помнить, да?
Мэтт прошел в комнату и сел рядом.
– Смотри, я внизу нашел.
Мэтт поставил на пол маленькую, в половину ладони, пирамидку и провел по одной из граней. Ал уже видел такие штуки, дикие называли это голографиями: включи – и сверху появятся живые картинки. На развернувшемся экране были двое, мужчина и женщина.
– А ты похож на отца.
– Отца?
Ал внимательно посмотрел на голографию. Ничего он не похож, обычный дикий, если бы Ал встретил его на улице, то просто прошел бы мимо. А если бы встретил на Эр-Кхаре…
– Он был воином?
– Да, и твоя мать тоже. Оба пилоты. Знаешь, у тебя почти все предки офицеры, с первых колонистов. А твой пра-пра… неважно. Про одного генерала Кречета, героя Второй галактической, даже в школе проходят. Твой полный тезка, кстати.
Картинка сменилась, и на следующей голографии были уже трое. Ребенок держал в руках тряпичного клоуна и активно пытался оторвать ему колпак.
– Знаешь, по-моему, они тебя любили…
Ал протянул руку и накрыл пирамидку ладонью.
– Пошли отсюда.
– Хорошо, – легко согласился Мэтт.
Ал дошел до двери, оглянулся и шагнул обратно. Поднял с пола пирамидку и сунул в карман.
По улице шли молча. Ал даже не пытался склеить привычную картину мира, он просто старался удержать осколки на месте. Шагнув через порог дома, он опять свернул с прямого пути, выбрал не ту развилку и цель. Такая ясная еще час назад, она оказалась где-то сбоку, и снова стало непонятно куда идти. Оказывается, он все-таки не верил до конца. Нет, мозгом понимал, что дикие не врут, зачем им это, но… это не его мир, он здесь чужой и никогда не станет своим. Но и на Эр-Кхаре он тоже теперь не свой. Он, зайдя в этот дом, завис меж двух миров, где-то посреди звездного туннеля, и вокруг была одна пустота.
– Это не важно.
– Что?
– Это не важно, – упрямо повторил Ал. – Этот дом – не важно. Я все равно должен вернуться.
Мэтт резко остановился.
– Зачем? Зачем тебе туда возвращаться?
– Ты не поймешь.
Мэтт резко выдохнул.
– Так объясни! Какие тебе еще нужны доказательства? Это твой дом! Твоя планета! Твои родители погибли…
– Вот именно, – перебил Ал. – Они погибли, а меня спасли кшари. И я дал клятву, это важнее.
Над головой качалась ветка, бросая на лицо Мэтта причудливые тени, а тот, прищурившись, разглядывал Ала.
– Почему ты ни разу меня не спросил, как я попал на Эр-Кхар?
– И как ты попал?
– Мы на геолого-разведывательной станции жили, в астероидном поясе
Мэтт говорил ровно, как будто лекцию читал. Про то, что корабль они приняли, шлюзы открыли, медотсек подготовили… А те, кто вошел, просто перебили охрану и всех, кто пытался сопротивляться. Начали стрелять сразу, даже не предлагая сдаться. И про то, что сам Мэтт выскочил из комнаты на шум, а его отец был на смене, и его Мэтт увидел уже на корабле, избитого, но живого. И еще пятьдесят человек со станции. А пятнадцать остались там, на залитом кровью полу…
– Ты видел, как умирает человек, которому легкое сожгли из лазерки? Дерьмово он умирает, Алекс, долго очень. И кровь… Знаешь, как она пахнет? Я теперь знаю.
Такого Мэтта Ал еще не видел. Равнодушного, усталого и совсем непохожего на себя. Словно тот надел маску кшари, разом стерев с лица все эмоции. Или, наоборот, снял ту, что носил последние полгода. Ал почему-то вспомнил, как смотрел на него Мэтт на той горной тропинке, сколько ненависти и злости было в том взгляде. Сейчас он смотрел совсем иначе, и Алу вдруг захотелось отгородиться от этих мертвых глаз, отойти назад и не смотреть.
– А я здесь при чем?
– Это были «Красный Ушу» и кшари. Нас почти три недели везли, я знаю.
– Ты врешь.
– Знаешь, зачем вашим аштэ нужны новые рабы? И почему на ваших шахтах работают только они? Там радиация. Она убивает любого за пару лет, рабы у вас слишком быстро заканчиваются. Мы бы с отцом выжили, если бы его не убили твои братья. Его на моих глазах… мы все смотрели… а я не мог вас остановить…
Ал молчал, не зная, что сказать. Что он тоже знает, как пахнет кровь? Обычно она пахнет. А еще он знает, что чувствуешь, когда волна от взрыва дробит твои кости, а кожа на руках обугливается. И что кшари, да, убивают, такое бывает, но они в своем праве! Все это он мог сказать утреннему Мэтту, спокойно наблюдая, как тот злится, а вот этому, незнакомому, не мог.
– Может, тебя они и спасли… – голос у Мэтта стал совсем тусклым, точно ему не хотелось говорить и он делал это через силу, – не знаю, но только, когда спасают, обычно домой отвозят, а не создают послушного убийцу.
– Я не убийца.
– А тот парень на алтаре?
– Он бы все равно умер, я просто помог. Так надо.
– А если бы вместо него был я? Ты бы мне тоже помог? Может, скажешь, что остановился бы?
Ал знал ответ и знал, что Мэтт тоже знает.
– Не скажу.
– А ты не думал, что, когда вернешься, тебе опять нож дадут и к алтарю отправят? И что тогда? Убьешь?
Ал молчал.
– Мне кажется, что из нас двоих рабом был ты…
Ал развернулся и быстро пошел прочь. А потом побежал.
Не могли кшари рыскать по Галактике и нападать на людей просто так. Не могли, и все. Никто из кшари не пойдет против воли Великих, а те требовали совсем иного. Стражи защищают дом, не более того. Да и если бы было так, как говорит Мэтт, их бы давно нашли. Космофлот семьсот лет смотрел бы, как у них людей из-под носа воруют? Всесильная Терра, на которую тут все молятся, не вмешалась бы раньше? Да чушь это все!