Путь мистика
Шрифт:
В чем проблема для родителей? Им должно быть все равно, дочь у них или сын. Но проблема в том, что сын будет зарабатывать, поможет им в старости, получит наследство семьи. Девочка, напротив, сулит финансовые убытки. Ты ее кормишь, одеваешь - а когда ты выдаешь ее замуж, ты должен дать ей приданое. Странно - она становится рабыней, а родители должны заплатить: «Пожалуйста, прими мою дочь в рабство». Приданое является платой. Обычно рабов покупают, и тогда покупатель должен заплатить. В случае с женщинами, вместо этого платить должны родители женщины - отдать дочь и заплатить достаточно денег.
Женщина не хочет - никто
Один из индуистских святых - я не называю его святым, но индуисты поклоняются ему, читают его книги более, чем какого-либо другого святого, - Тулсидас. Он осуждает женщину в самых уродливых выражениях. Он говорит, что если ты хочешь контролировать женщину, ты должен иногда бить ее, подойдет любой повод. Заставь ее бояться. Ей нельзя предоставлять никакого равенства, никакой дружбы. И это называлось - столетиями - «любовью».
Женщина кипит - конечно, бессознательно - и взрывается в мелочах. Она делает все, что только может. Она не может побить мужа, потому что ей говорили: «Твой муж - это твой бог. Ты не можешь его бить, ты должна ему поклоняться». И она бьет себя. Не имея выбора, в гневе она бьет сама себя.
Когда я начал критиковать Махатму Ганди, я сказал, что он применяет не что иное, как столетнюю женственную стратегию. Ты не можешь бороться с иностранными правителями, у тебя нет оружия, нет достаточной силы, и нет даже желания. Все это ненасилие, пассивное сопротивление, - не что иное, как то, что всегда делала женщина. Но никто не признавал за ней заслуги в создании философии ненасилия! Она никого не бьет, когда злится, она истязает себя. И мужчина, который низвел женщину до такого состояния, тоже не может ее любить.
Любовь может существовать только в равенстве, в дружбе.
Свобода женщины от рабства мужчины будет также и свободой, которую предстоит пережить мужчине. Поэтому я говорю, что движение освобождения женщин - это движение не только освобождения женщин, но и освобождения мужчин: освобождены будут оба. Рабство сковывает их обоих, и продолжается постоянная борьба. Женщина нашла свои стратегии донимать мужа, пилить его, постоянно унижать; у мужчины есть своя стратегия. И между этими двумя противоборствующими лагерями мы надеялись, что случится любовь. Прошли столетия - любви не случилось, а если она и случалась, то лишь изредка.
Вот ситуация обычной любви, которая являет собой только название, не реальность.
Если ты спросишь о моем видении любви... это больше не вопрос диалектики, противоположностей. Мужчина и женщина действительно разные, разные и комплементарные друг другу. Сам по себе мужчина - это половина, как и женщина. Лишь вместе, в глубоком чувстве единства, впервые они чувствуют тотальность, совершенство. Но чтобы достичь этого совершенства, ты должен выйти за пределы двойственности любви-ненависти.
И ты способен выйти за пределы этой двойственности. Прямо сейчас в твоей жизни они идут рука об руку: ты любишь того же человека, что и ненавидишь. Утром ты чувствуешь ненависть, вечером - любовь, и это вызывает большое
Но именно так функционирует ум: в противоречиях. Эволюция тоже функционирует в противостояниях - и эти противостояния в существовании не противоречивы, они комплементарны. Но в уме противоречия есть противоречия. Ум не может постичь ничего такого, что не противоречиво и за чем не стоит скрытая, его собственная противоположность.
И нам говорили, нас учили, программировали таким образом, что даже такая вещь, как любовь, должна быть умственной. Она основывается в сердце, но все наше общество пыталось обойти сердце стороной, потому что сердце не логично, не рационально. А наши умы были тренированы образованием, что все нелогичное неправильно, все иррациональное неправильно, правильно только логичное. В нашей образовательной программе нет места для сердца, есть только ум. Сердце было отстранено из нашего существования, принуждено умолкнуть. Ему никогда не предоставлялось шанса, расти и претворить в действительность свой потенциал. И ум главенствует во всем.
Ум хорош в том, что касается денег; ум хорош в том, что касается войны; ум хорош в том, что касается амбиций, - но ум абсолютно бесполезен в том, что касается любви. Деньги, война, желания, амбиции - нельзя относить любовь к той же категории.
Любовь имеет отдельный исток в твоем существе, в котором нет никаких противоречий.
Подлинное образование не будет учить вас уму, потому что ум дает хорошую способность к выживанию, но не может дать хорошей жизни. Сердце не может дать хорошей способности к выживанию, но может дать хорошую жизнь. И нет никаких причин между ними выбирать. Используй ум, для чего он предназначен, а сердце - для чего предназначено оно. Сердце - это трансценденция двойственности. Сердце не знает ревности, - ревность это продукт ума. Сердце так полно любви, что может любить без страха быть истощенным. Мы можем наполнить любовью весь мир, но мы почти искалечены. Сердце было просто обойдено при нашем росте, оно не играет никакой роли.
Эта система образования так уродлива... но это можно понять. Религии, политики, бизнесмены, солдаты - все захотели, чтобы был развит ум. А сердце может быть беспокойством - оно и есть беспокойство. Если ты солдат, и у тебя есть сердце, ты не сможешь убить врага, потому что в то мгновение, когда ты поднимешь оружие, чтобы кого-то убить, твое сердце скажет: «Точно так же, как тебя ждет дома жена, - твои дети, твои старые мать и отец, - наверное, жена ждет и этого беднягу. Его дети, его старые мать и отец ждут, когда он вернется домой. Он тебе ничего не сделал, а ты собираешься его убить. За что?
– чтобы получить награду в военной академии? Чтобы получить повышение?»
Сердце будет беспокойством. Лучше заставить солдат забыть о сердце, чтобы они могли просто убивать, как роботы, без всяких чувств.
Люди, находящиеся в погоне за деньгами, не хотят сердца, потому что сердце будет беспокойством: оно не сможет эксплуатировать людей.
Мой отец был мелким бизнесменом... он был очень простой человек. Как только какой-то покупатель имел дело с ним... в лавке был мой дед, мои дяди, но каждый, кто когда-либо имел дело с моим отцом, спрашивал его. Мой дед говорил: