Путь Могучего

Дубов Дмитрий

— У тебя тоже, — твёрдо пообещал я. — Я как раз этим занимаюсь.

— Со мной теперь всё в порядке, — ответила она, сияя красивыми глазами. — Я стану частью тебя, как наша мама.

— Обязательно, — согласился я, но приняв строгое выражение лица. — Но только после долгих лет жизни.

— А для этого и не нужно умирать, — усмехнулась Вероника. — Маме-то это не понадобилось.

— Не совсем понимаю тебя, — ответил я, склонившись к ней и заглянув в глаза, после чего приложил руку ко лбу; тот оказался горячим. — Что ты имеешь в виду?

—

Мама не умерла, я чувствую это, — ответила она и прикрыла глаза, а я поискал глазами кнопку вызова персонала. — А недавно она приходила ко мне и сказала, что всем мы объединимся и будем жить тобой. Точнее, это ты всех нас объединишь.

— Как себя чувствуешь? — спросил я её, уверенный, что ей плохо.

— Отлично, — ответила та и без сил откинулась на подушку. — Просто помни, мама жива.

Глава 7

Борис ждал меня перед корпусом. А перед ним стоял… мой мотоцикл.

И несмотря на то, что моё тело видело его много раз, у меня почему-то возникло невольное восхищение. И хоть это средство передвижения мало соответствовало слову «мотоцикл» в моём сознании. Там находились совсем иные ассоциации. Но тем не менее он был шикарен.

На ум пришло слово ретрофутуризм, хотя и оно не было точным. Плавные изгибы рамы и сиденья перетекали в широкие светящиеся колёса. Руль отливал хромом, как и крылья, а сам мотоцикл оказался тёмно-синим. Вот только никакого двигателя у него не было. Вместо него между колёсами располагался цилиндр, наполненный оранжевым ветром, постоянно закручивающим мелкие песчинки.

Спиц у колёс тоже не было. Центральная ось удерживалась в центре колеса трубками, которые тоже светились оранжевым. Но это уже не принадлежало магии. Так, технические решения.

— Круто, — не удержался я и тут же увидел удивление в глазах Бориса.

— Я думал, он тебе уже надоел, — сказал он, проведя ладонью по рукоятке на руле. — А ты, смотрю, в восхищении. Как сестра?

— Температура, — ответил я, садясь на оказавшееся невероятно удобным сидение, и добавил: — Вызвал персонал перед тем, как уйти.

— У неё всегда температура, — проговорил он на это, разведя руками. — Видел бы, какой там воспалительный процесс, — Борис покачал головой. — Но Вероника — молодец, держится, хоть и на обезболивающих. Мы её между собой так и зовём — Могучая.

— Вы там приготовьте, чего надо, — сказал я, надевая шлем, — потому что вернусь я с Пироговым.

— Хорошо, — ответил Крамер, внимательно наблюдая за мной. — Надеюсь, она дотянет.

А я понял, что понятия не имею, как и что устроено в этом мотоцикле. Его же надо завести? Но ни ключа, ни гнезда под него я не увидел. Чтобы Борис не видел недоумения на моём лице, я опустил непрозрачный снаружи лицевой щиток.

И тут же я понял сразу две вещи. Во-первых, память тела мне услужливо показала, куда надо прижать палец, чтобы снять защиту с мотоцикла. А, во-вторых, лицевой щиток был и изнутри непрозрачным. Его вымазали тёмной

краской.

Решив, что на данный момент это не самое важное, я поднял лицевой щиток обратно, приложил палец к считывателю на цилиндре, заменявшем двигатель, кивнул Борису и двинулся по адресу, где находились люди, которые спасут мою сестру.

Дело оставалось за малым. Уговорить спасти мою сестру.

* * *

Ощущения от езды оказались потрясающими. Несмотря на то, что ветер задувал мне в шлем из-за непригодности щитка, я буквально кайфовал от процесса. Даже было немного жаль, что клиника, в которую я мчался, оказалась сравнительно близко.

Но я тут же отбросил подобные размышления. Наоборот, отлично, что клиника находится буквально в пятнадцати минутах езды. Судя по состоянию моей сестры, если не вмешаться в ближайшие часы, потом будет уже поздно.

Проблемы начались с самого начала. Стоило мне зайти в холл клиники, как на меня обратила внимание девушка администратор.

— Здравствуйте, — проговорила она, пытаясь на глаз определить мою принадлежность к тому или иному слою населения. — Вы по какому вопросу?

— Здравствуйте, — кивнул я, проходя прямо к ней. — Мне нужно срочно увидеть Пирогова.

— Которого? — улыбнувшись поинтересовалась девушка, а я прочитал на значке, пришпиленном к её блузке: «Сабина». — Вам назначено?

И тут мой взгляд упал на схему, расположенную за спиной девушки. Там располагался портрет крепкого старика, под которым было написано: «Пирогов Алексей Сергеевич». Под ним три портрета других Пироговых, вероятно, детей, а под ними ещё штук десять. Понятно, тут работает три поколения одной семьи, именно поэтому Борис и сказал так обтекаемо.

Но я рассудил, что мне нужен старший. Он по крайней мере направит меня туда, куда надо.

— Меня интересует Алексей Сергеевич, — ответил я и увидел, как брови Сабины ползут вверх. — И да, мне не назначено, но очень надо.

— Молодой человек, — произнесла она, пряча симпатию и вызывая непривычную строгость на своём лице. — Поймите, у нас специалисты встречаются с пациентами и их родственниками только по записи. К тому же Алексей Сергеевич с самого утра в отъезде и сегодня никого не принимает. Давайте, я вам дам номер телефона, вы на него позвоните, опишите свою проблему, и, если её сочтут достаточно весомой, вас обязательно запишут.

— У меня нет столько времени, — глядя ей прямо в глаза, ответил я. — К сожалению, мне очень нужна помощь, и нужна она прямо вчера.

— Ничем не могу вам помочь, — проговорила она и сглотнула.

Я видел, как в ней симпатия борется с профессиональным долгом. И побеждает второе.

— Хорошо, — сказал я, кладя руку на стойку, разделявший нас. — Мне подойдёт любой Пирогов, который сейчас свободен.

— Но я же вам сказала… — начала было Сабина, но тут дверь клиники распахнулась, и внутрь влетел тот самый кряжистый старик, которого я лицезрел на портрете.