Путь на эшафот
Шрифт:
Он наклонился вперед и сказал голосом, дрожащим от гнева:
– Норрис, я все о тебе знаю! Предатель!
Норрис чуть не свалился с лошади, так он был удивлен.
– Ваше Величество… Я вас не понимаю…
– Не понимаешь? Прекрасно понимаешь! Ха! Ты удивлен, ведь так? Не думай, что я такой дурак, что позволю своим слугам развлекаться с моей женой. Я обвиняю тебя в любовной связи с королевой!
– Сэр… Вы шутите…
– Я не шучу, Норрис, и ты это прекрасно знаешь!
– Значит, это ужасная ошибка.
– Ты
– Я решительно отрицаю это, Ваше Величество.
– Ты лжешь, Норрис. Но ты знаешь, что меня не так легко обмануть.
– Я могу только повторить, сэр, что я невиновен. Я не делал того, в чем вы меня обвиняете, – с достоинством произнес Норрис.
Кровь отхлынула от лица короля, и оно стало бледным. Вены на висках вздулись.
– Лучше бы ты не лгал мне, Норрис. Я не в таком настроении, чтобы слышать ложь. Сейчас же признайся мне во всем.
– Мне не в чем признаваться, милорд. Я не делал того, в чем вы меня обвиняете.
– Довольно! Прекрати! Ты, как и все при дворе, знаешь, как ведет себя королева.
– Уверяю вас, Ваше Величество, что ничего не могу сказать плохого о поведении королевы.
– Ты хочешь сказать, что не слышал ничего? Брось, Норрис! Я не в таком настроении, чтобы верить подобной болтовне.
– Я не слышал ничего, сэр.
– Норрис, я могу простить тебя – если ты признаешься в этом. Ты ведь знаешь, как я тебя любил.
– Я скорее готов тысячу раз умереть, милорд, чем обвинить королеву в том, чего она не делала. Моя совесть не позволит мне обвинить невиновного человека.
Король чуть не задохнулся от бешенства. Всю дорогу до Вестминстера он молчал. По приезде он вызвал к себе Фицуильяма, огромного человека, которого Кромвель назначил своим лейтенантом, и велел ему арестовать Норриса и отправить в Тауэр.
Уже за ужином во дворце в Гринвиче Анна поняла: что-то случилось.
Она спросила у Мэдж Шелтон:
– Где Марк? Кажется, его нет на обычном месте.
– Я не знаю, что случилось с Марком, Ваше Величество, – ответила ей Мэдж.
– Если я не ошибаюсь, я не видела его и вчера вечером. Надеюсь, он не болен?
– Не знаю, Ваше Величество, – ответила ей Мэдж, и Анна заметила, что кузина не смотрит ей в глаза. Девушка была чем-то испугана.
Несколько позже Анна сказала:
– Норриса тоже не видно. Странно, что их обоих нет. Где Норрис, Мэдж? Ты должна знать.
– Он ничего не сказал мне, мадам.
– Что? Он действительно не очень внимательный любовник. Я не разрешила бы ему так себя вести, Мэдж.
Голос у нее был напряженный. Она прекрасно знала, так же, как и Мэдж, что хоть и считалось, будто Норрис влюблен в Мэдж, на самом деле он был влюблен в королеву. Мэдж была очаровательна. Она привлекала к себе мужчин, но не могла удерживать их,
– Я не знаю, где он задерживается, – сказала Мэдж.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто его задерживает, – поправила ее королева. И засмеялась более напряженным смехом, чем обычно.
Это был странный вечер. Люди шептались в коридорах.
– Как вы думаете, что это значит?
– Вы видели, как король покинул турнир?
– Говорят, Норрис, Вестон и Бриртон исчезли.
– А где Марк Смитон? Не могли же они арестовать маленького Марка?
Королева чувствовала странную атмосферу, воцарившуюся вокруг нее. Она позвала музыкантов, и пока они играли, она смотрела на пустое место, которое обычно занимал Марк. Где Норрис? Где Бриртон? Почему отсутствует Вестон?..
Ночью она не могла спать и только к утру забылась тяжелым сном, поэтому проснулась поздно. Все утро во дворце ходили разные слухи. Анна слышала шепот придворных, видела их сочувствующие взгляды, обращенные к ней, и ее все больше охватывало беспокойство.
За обедом она решила скрыть огромное волнение, которое испытывала. Когда король не обедал с ней, он посылал своего слугу с вежливым пожеланием доброго аппетита. В этот день она напрасно ждала посланца короля. Когда обед закончился и посуда была убрана со стола, прибыл посланец, который сообщил, что в Гринвич приехали некоторые члены совета, среди которых был, к ее неудовольствию, и ее дядя, герцог Норфолкский.
Дядя выглядел агрессивным и самоуверенным. Он словно был рад, что сбылись его предсказания. Он вел себя с королевой не как придворный, а как судья с подсудимой.
– Что все это значит? – спросила королева.
– Пожалуйста, сядьте, – ответил ей на это Норфолк. Она заколебалась, собравшись спросить у него, почему он считает возможным отдавать ей приказания. Но что-то в его взгляде удержало ее от этого вопроса, и она села, высоко держа голову и смотря на него с вызовом.
– Я хотела бы знать, почему вы сочли возможным прийти ко мне в такое время и доставить мне неудовольствие своим присутствием. Я хотела бы знать…
– Вы все узнаете, – строго сказал ей Норфолк. – Смитон находится в Тауэре. Он признался, что прелюбодействовал с вами.
Она очень побледнела, медленно поднялась. Глаза ее сверкали.
– Как вы смеете приходить ко мне с подобной ложью!
– Тихо, тихо! – остановил ее Норфолк и покачал головой. – Норрис тоже в Тауэре. – И тут он солгал: – Норрис признался, что состоял с вами в любовной связи.
– Я не поверю, что он мог сказать такую ложь! Я не поверю, что это вообще кто-то мог сказать! Пожалуйста, сейчас же оставьте меня. Уверяю вас, вы ответите за свою наглость.