Путь на эшафот
Шрифт:
Он низко ей поклонился, почувствовав себя неловко.
– Что вы, мадам, что вы! Ничего подобного я не думал. Это вызвало у него волнение. Возможно, она хотела таким образом ему сказать, что знает о его влюбленности. Она была умной и чуткой. Как он мог скрывать это от нее!
На следующий день он отправился на лодке в Степни. Дом Кромвеля стоял чуть вдалеке. На берегу был разбит сад. Смитон вышел из лодки и поднялся по ступеням в сад. Несколько лет назад он был изумлен красотой дома, представшего его взору. Теперь же он привык к Гринвичу, Виндзору и Хэмптон-Корту. Он просто
Он вошел в ворота и прошел через двор, постучал в дверь. Ее открыл ему слуга. Он может войти?.. Да, его ждут. Через большой зал его провели в маленькую комнату и попросили присесть. Он присел на стул у окна, через которое была видна освещенная солнцем река, думая, какое это удобное место.
Дверь, вероятно, открылась раньше, чем он это заметил. На пороге стоял Томас Кромвель. Лицо его было очень бледным, глаза блестели, словно он был чем-то возбужден. Конечно, он не мог быть возбужден приходом скромного дворцового музыканта. Но он, судя по всему, был возбужден именно этим, и это Марку очень льстило. При дворе было много людей, боявшихся этого человека. Когда Кромвель входил в комнату, люди замолкали и сразу меняли тему разговора. Зачем великий Томас Кромвель послал за Марком Смитоном?..
В доме было очень тихо. И тут Марк впервые усомнился в том, что Кромвель пригласил его в качестве друга. Ладони его вспотели. Он так дрожал, что был уверен, попроси его Кромвель сыграть что-нибудь на музыкальном инструменте, и он не сможет этого сделать.
Кромвель вошел в комнату и сказал:
– Очень хорошо, что вы пришли так быстро.
– Хочу вас заверить, милорд, что я понимаю, какую честь вы мне оказываете… – начал было Марк.
Кромвель махнул своей толстой безобразной рукой, как бы говоря, что об этом достаточно. Это был грубый человек, он никогда не думал о вежливости, и его не интересовало, какое это произведет впечатление на других. Пусть королеве он не нравится, пусть она с презрением отворачивается от него, ему все равно. Король может оскорблять его в лицо, называть бродягой и мошенником, Томас Кромвель не придает этому значение. Его нельзя было оскорбить словом. Он думал только о том, как сохранить свое место и свою голову.
Ходил он очень тихо, и создавалось впечатление, будто он ходит на цыпочках. И Марк вновь почувствовал тишину, окружавшую этого человека. Ему вдруг захотелось вылезти в окно, быстро пробежать через сад и прыгнуть в лодку… но ему не хотелось возвращаться ко двору, где он не мог бы чувствовать себя в безопасности от этого человека, от его холодного взгляда. Ему хотелось вернуться в дом к отцу-плотнику. Там шуршит неутомимая пила, скрипит прялка матери.
Он встал, но Кромвель приказал ему сесть и встал рядом с ним.
– У вас красивые руки, мастер Смитон. Такие руки называют руками музыканта, ведь так? – Руки самого Кромвеля были влажными, как рыбья чешуя. Он взял ладонь юноши, делая вид, что изучает ее. – Какое великолепное кольцо! Очень дорогое. Это ведь рубин? Вам повезло, что вы смогли приобрести такое кольцо.
Смитон посмотрел на кольцо на своем пальце и почувствовал, как зарделось его лицо.
– Это, конечно, подарок, мастер Смитон?
Марк кивнул.
– Интересно, от кого?
Марк попытался скрыть правду. Он не мог выносить, что эти холодные влажные пальцы касаются кольца. Он не мог сказать этому жестокому человеку, что кольцо подарила ему королева. Он промолчал. Пальцы Кромвеля сжали его запястье.
– Вы не отвечаете на мой вопрос. Скажите, кто подарил вам это дорогое кольцо?
– Это кольцо подарил мне один из моих покровителей. Человек, которому нравится моя музыка.
– Разрешите узнать, кто это – мужчина или… женщина?
Марк убрал руки под стол.
– Мужчина, – солгал он.
Кромвель так сильно сжал его руки, что Марк вскрикнул. Он был слабым, как девушка.
– Вы лжете, – сказал ему Кромвель очень спокойным и мягким голосом.
– Нет… Я клянусь… Я…
– Так вы скажете, кто подарил вам это кольцо?
Марк встал на ноги.
– Сэр, вы пригласили меня к себе на обед. И я пришел. Я не предполагал, что меня вызвали на допрос.
– Вы пришли сюда пообедать, – сказал Кромвель невыразительным голосом. – Вам подадут обед только тогда, когда вы ответите на все мои вопросы.
– Не понимаю, по какому праву… – заикаясь начал бедный юноша.
– По приказу короля, дурак! А теперь ты будешь отвечать на мои вопросы.
Лицо Смитона покрылось потом. Никогда в своей жизни он не сталкивался с насилием. Когда мимо дома его отца проходили нищие, когда он видел людей, пригвожденных к позорному столбу или висящих на виселице, он отворачивался. Он не мог смотреть на несчастья. Он был артистом. Сталкиваясь с ужасным зрелищем, он закрывал глаза и пытался думать о музыке, чтобы рассеять печальные мысли. Сейчас, глядя на Кромвеля, он понял, что столкнулся лицом к лицу с несчастьем, которого невозможно избежать.
– Кто подарил вам это кольцо? – снова спросил Кромвель.
– Я же сказал вам… – Смитон закрыл лицо руками, потому что из глаз его закапали слезы и он не мог больше смотреть в холодное и страшное лицо этого человека.
– Прекрасно! – сказал Кромвель. – Все готово?
Марк отнял руки от лица и увидел, что они с Кромвелем не одни в комнате. С обеих сторон от него стояли здоровенные мужчины, одетые в костюмы слуг. В руках одного была палка, другого – веревка.
Кромвель кивнул. Один схватил Смитона таким образом, что он не мог двигаться, а другой обвязал веревку вокруг его головы, вставив в оставленную петлю палку.
– Затяните веревку, – приказал Кромвель.
Глаза юноши были полны ужаса. Он с мольбой взглянул на Кромвеля.
– Не делайте мне больно! Я не выношу боли! Я никогда не мог выносить боли… – пробормотал он.
Кромвель внимательно наблюдал за своей жертвой, с циничным интересом ожидая, как она себя поведет. Он вложил свой толстый палец за борт камзола Смитона и потянул к себе.
– Какой прекрасный камзол. Слишком прекрасен для скромного музыканта. Откуда у вас такой камзол?
– Я… я…