Путь на восток
Шрифт:
Вместо этого подхожу ещё ближе к камину, внимательно разглядывая ближайший снимок, на котором улыбающийся Тайлер обнимает за плечи совсем молоденькую рыжеволосую девушку в круглых очках. На соседней фотографии запечатлён хренов герой рядом со статным седовласым мужчиной — очевидно, с отцом. Единственная фотокарточка в рамке изображает счастливую Энид в белом платье невесты и Аякса в торжественном чёрном смокинге на фоне пышной арки, увитой нежно-розовыми пионами.
Проследив направление моего взгляда, она тяжело вздыхает.
— Когда всё началось,
— Вероятнее всего, нет, — безжалостно отрезаю я, отворачиваясь от камина. — Пустые надежды — это ошибка. То, что потеряно, уже не вернёшь. Только свихнёшься.
— Да, наверное, ты права… — вздыхает она, утирая мокрые дорожки слёз с ввалившихся щёк. — Но мне хочется верить, что с ними всё хорошо. В первые дни правительство проводило массовую эвакуацию в Сент-Джонс. Говорят, город закрыли в самом начале эпидемии… и там нет инфекции.
— Чушь какая, — я мгновенно возвожу глаза к потолку, всем своим видом демонстрируя непоколебимый скептицизм.
Бестолковые бредни о закрытых городах — не более, чем несбыточная утопия.
Первое время мне тоже хотелось в это верить. Особенно, когда два с лишним года назад я случайно обнаружила записку на мосту Макинак. Написанный от руки текст гласил, что в городке Грандвилл на западе Мичигана принимают выживших — лелея нелепые надежды, я незамедлительно отправилась в указанное место. Потратила на дорогу целых три недели и последние остатки бензина, но вместо мифического Изумрудного города обнаружила лишь вымершую пустыню, по которой бродили десятки голодных тварей.
И тогда я наконец смирилась с неизбежным — вирус давным-давно поразил весь мир, не оставив ни единого клочка живой земли.
— Это не чушь, — твёрдый голос хренова героя раздаётся прямо за моей спиной. Резко обернувшись, я сталкиваюсь глазами с Ксавье, который стоит на пороге прихожей, отряхивая грязь с ботинок о дверной косяк. Позади него топчется Тайлер с автоматом в руках. — Два месяца назад мы поймали их радиосигнал.
— Я тебе докажу! — экспрессивно восклицает блондинка и с неожиданной для своего положения прытью подскакивает к стоящему на подоконнике радиоприёмнику.
Пальцы с облупившимся ярко-розовым маникюром зажимают несколько кнопок, и в тишине гостиной раздаётся скрипучий монотонный голос, изредка перемежаемый помехами.
— Всем выжившим. Повторяю, всем выжившим. Координаты: 47,5649°N, 52,7093°W. Чистая зона. Повторяю, чистая зона. Мы ждём вас.
Энид выключает приёмник и воззряется на меня таким триумфальным взглядом, будто я должна запрыгать на месте от несказанного восторга.
Какой трогательный кретинизм.
— Сигнал повторяется каждый понедельник ровно в полдень, — гордо сообщает она. — Как только ребёнок появится на свет, мы все отправимся
Oh merda.
Разумеется, сигнал повторяется.
Ведь это запись, которая, вероятно, транслируется уже долгие годы.
Верить в то, что в нашем агонизирующем мире осталась чистая безопасная территория без инфекции — всё равно что загадывать желание на падающую звезду. Когда ты поднимаешь голову к ночному небу и, затаив дыхание, беззвучно шепчешь о самой заветной мечте, ты опаздываешь на миллионы лет.
Эта звезда давно мертва.
Как и все твои мечты.
— Где у вас душ? — я решительно меняю бессмысленную тему. Если непроходимые идиоты действительно верят в спасение, я не стану лишать их приятных иллюзий. Это сделают толпы тварей, которые разорвут на части каждого из них, как только бестолковый альянс покинет своё захудалое гнёздышко.
Ледяные струи воды дарят давно забытое умиротворение — напор совсем слабый, но мне достаточно и этого. Усевшись на кафельный пол душевой кабины, я блаженно прикрываю глаза, обнимая руками острые коленки. Поразительно, но у них даже есть разбавленный шампунь с тонким ароматом яблока и крохотный кусочек розового мыла. А ещё пожелтевшее от многочисленных стирок полотенце, больше напоминающее половую тряпку — раньше я бы брезгливо скривилась и ни за что не притронулась бы к тонкому куску махровой ткани, но сейчас столь элементарные вещи кажутся мне высшим земным благом.
Ровно как и жареная картошка, поданная на ужин. За обеденным столом царит напряжённое молчание — очевидно, большая часть кретинов по-прежнему не рада моему присутствию, но мне тотально наплевать на их убогое мнение.
Одна только Энид ободряюще улыбается, подкладывая в мою быстро опустевшую тарелку дополнительную порцию еды.
Тайлер следит за мной краем глаза с выражением явного интереса.
Бьянка опасливо косится на Вещь, который вальяжно развалился на дверном коврике со слащавой надписью.
Аякс, всё ещё обиженный на моё нежелание делиться тушёнкой, сверлит недовольным взглядом пустую чугунную сковородку.
Не хватает только доморощенного лидера — Ксавье отказался от ужина, сославшись на необходимость сделать обход территории. Можно подумать, его жалкая семизарядная хлопушка способна отразить нападение тварей. Очередное проявление идиотского геройства и бестолкового кретинизма.
Солнце уже клонится к закату, окрашивая скромный интерьер жилища в яркие оранжево-багряные тона. Покончив с приёмом пищи, все разбредаются по своим комнатам.
Я усаживаюсь на диван, подозвав к себе пса и лениво почесываю его жёсткую шерсть на загривке. Вещь тоненько скулит и принюхивается к непривычному аромату яблочного шампуня, исходящему от моих мокрых волос. Его реакция вполне обоснована — обычно после водных процедур от меня за версту несёт озёрной тиной. Куда рациональнее было бы обрезать волосы совсем коротко, но у меня не поднялась рука. Когда-то мне нравилась собственная внешность, но регулярный недосып и скудный рацион основательно её подпортили.