Путь небес
Шрифт:
И в этот момент с воплями и завываниями на мостик ворвались вестники великого ужаса – с тонкими конечностями, крючковатыми руками, рогатыми головами, раздвоенными копытами. Просачиваясь, словно жидкость из внутреннего корпуса.
– До конца времен! – прогремел Хан, готовясь встретить их. – Мы отвергаем тьму!
Ему ответили радостные и яростные крики всех без исключения смертных. Не ведая страха пред легионами ужаса, что прорывались сквозь материю и бросались на них, они взялись за оружием и ведомые своим примархом устремились в битву. А тем временем флот все дальше уходил по забытым путям эфира.
–
Затем две армии сошлись, и на борту «Копья Небес», которое мчалось через глубины живого варпа, вспыхнула битва.
Глава 26
Арвида никогда не видел демонов, хотя и чувствовал их присутствие. Когда «Копье Небес» подверглось нападению, его разум сосредоточился на варпе. Смертные глаза закрылись, тело лежало на палубе, а разум обратился в самого себя и оттуда в эфир.
Чародей ждал, что переход запустит изменение плоти, и мутирующий ужас навечно изменит его, но все оказалось иначе. Как только они вошли в пасть разлома, давление в висках исчезло, рев в ушах стих, а боль в суставах уменьшилась. Минуту спустя он осознал истину – место, в которое они вошли, было защищено от основной массы Пучины. Огромные стены психической материи сдерживали волны, окружив весь флот барьером движущегося колдовства. Корабли мчались по титаническим туннелям, пробуренным подобно ходам насекомых в глубины эфира, под самую основу мироздания.
Освобожденный от необходимости бороться с деградацией плоти разум Арвиды странствовал впереди флота, опережая его быстрейшие корабли. Он видел бесчисленные линии, расходящиеся паутиной ошеломляющей сложности. Чем дальше он уходил, тем колоссальнее становилась охватывающая галактику сеть каналов и путей, которые соединялись, перекрещивались и сплетались с сотнями других. Человеческий разум не мог задумать подобное, тем более – создать его.
В этом месте не было Астрономикона, только бесконечный головокружительный лабиринт петляющих во тьме туннелей, каждый из которых был заполнен магией более могущественной и старой, чем он встречал за всю свою жизнь, даже на Просперо на пике его славы.
Он вспомнил последние слова Есугэя.
«Им понадобится проводник».
Навигаторы не могли следовать этим путем. Их обучали находить свет Императора среди водоворотов истинного варпа. Арвида напрягал все силы, проецируя силу своего разума впереди флота. Он просматривал паутину каналов, предугадывая какой из них более верно вел к цели, и освещал путь, проецируя маяк, за которым могла следовать каждая психически обученная личность.
Они ответили. Один за другим корабли флота приняли сигнал. К тому времени все они двигались быстрее мысли, превышая на порядок возможности обычных звездолетов людей. Их влекли стихийные силы, которые бушевали в незримых путях.
Поначалу Арвида следовал маршрутом бессознательно, позволяя своему ощущению будущего направлять их. Огромная и мерцающая сеть расширялась, разбросанная спутанным золотым клубком на лике вечности. Вопреки всякому смыслу, он понял, что хочет задержаться: чтобы изучить этот лабиринт, проследить тысячи маршрутов и узнать все его секреты. Чародей мельком видел чудеса, сокрытые еще глубже – огромные пространства,
Флот уходил все глубже. Арвида чувствовал слабое присутствие разумов. Ничего более чуждого он никогда не ощущал. Они были ожесточены, словно давно свергнутые короли, лишенные своих армий и наблюдающие за захватчиками, что бесчинствовали на землях, которые они когда-то могли защитить. Чародей ощутил едкий гнев, но и пустое бессилие. Они были призраками, простыми отголосками старших богов, сохранившимися подобно кольцам дыма над тлеющими углями.
Библиарий сфокусировал свои силы. Избавившись от ужаса изменения плоти, он получил возможность подняться высоко в Исчислениях, используя методы предсказания, которым его обучили на Тизке. Видения стремительно посыпались на него, одно за другим, в беспорядочной мешанине. Он увидел тысячи вращающихся в пустоте миров, все до единого были опустошены, либо осаждены, или же охвачены войной. Он увидел бесконечные волны демонов, толпившихся у порога реальности, готовых перескочить разрыв между мирами, и с ужасающей ясностью понял, что они натворят, как только им это удастся.
Затем Арвида вспомнил, что увидел на Темном Стекле.
Он вспомнил планету колдунов, темную башню и ряды шаркающих магов в мантиях. Он вспомнил расколотого бога, его единственный глаз – все, что осталось настоящим от того существа, которым он некогда был.
Если это место было реальным, он мог привести туда флот. На миг его разум неуверенно потянулся в том направлении, выискивая знамение, что сеть простирается до той планеты.
«Им понадобится проводник».
Даже здесь – посреди основ бесконечности – был соблазн не подчиниться.
Арвида собрал все свои силы, спрессовывая расколотые грани тысяч возможных вариантов будущего в одно целое. Великий лабиринт создали существа, для которых Терра был неизвестным захолустьем, простой отметкой на звездных картах. Даже сейчас флот не мог вернуться в мир живых по прямому и легкому пути.
Арвида устремил вперед свое восприятие будущего, уходя все дальше и дальше по лабиринту вероятности. Когда он нацелился на место, к которому вел вихрь, то впервые увидел устроенную вокруг их цели сумятицу. Соединению, созданному Есугэем в Катуллусе, не хватало ответного голоса, и поэтому каждый путь к сердцу Терры был заблокирован армиями эмпиреев, поднимающихся из самых глубин бездны. Туннели пылали, затмевая свет большого Трона, а в подземельях пекла бушевала какая-то тайная война.
Но Арвида мог вести большую часть пути.
В лабиринте были порталы, которые выходили в реальное пространство перед границами Солнечной системы, но также перед наступающими армиями магистра войны. До них все еще было далеко, но невероятная скорость постоянно росла, вызывая тряску и напряжение в конструкции пустотные кораблей. Если бы Арвида мог поддерживать курс на маяк, если бы мог найти путь, то они бы добрались до цели.
Он смутно ощущал вонь демонов. В мире чувств они с воплями пробивались к нему, чтобы вцепиться в его душу. Но он не мог позволить своей концентрации ослабнуть, не мог пошевелиться, чтобы защитить себя. Потому что, если он дрогнет, то они все погибнут.