Путь Никколо
Шрифт:
Какая она дурочка, эта Кателина!
К концу первой недели июня в Брюгге прибыл гонец от управляющего банка Медичи в Женеве с бумагами от Анджело Тани. Он также привез письмо, которое вручил лично Марианне де Шаретти. Оно было от ее супруга Николаса. В письме тот заверял ее, что все в порядке, и Феликс находится вместе с ним. Также он добавлял, что, поскольку они везли с собой деньги, Феликс счел за лучшее поехать в Италию вместе с Николасом, а затем с ним же вернуться обратно. Этот опыт, было там сказано, может оказаться для Феликса полезным Затем следовала подробная информация и предложения по торговым вопросам. Завершали письмо положенные
Оказавшись без сознания на берегах Женевского озера, Феликс де Шаретти оставался не опасен для кого бы то ни было, в то время пока сочинялось и писалось это любезное письмо его матушке. Также не представлял он опасности ни для кого, кроме себя самого, и в последующие дни, когда пытался сползти с лошади, к которой был привязан, или заставить ее свернуть в сторону. Голова у него по-прежнему болела после удара, полученного в доме Жаака де Флёри. Каким образом Николас вытащил его из особняка, а затем и из Женевы, он по-прежнему не зиял. Драгоценная шкатулка с деньгами, разумеется, хранилась у Николаса Охранники также все были наняты им. Его собственные лакеи сопровождали отряд связанными, в точности, как и их хозяин. Однако путы их были менее жесткими, ибо у них не было, вероятно, ни малейшего желания спасаться бегством, а затем без денег добираться домой. С того самого момента, как он пришел в себя, переброшенный через круп чужого коня, они неслись на юг с такой скоростью, словно по пятам за ними гнался сам дьявол.
Разумеется, Жаак де Флёри послал своих людей, чтобы выручить его. Или, по крайней мере, обратился за помощью к наместникам герцога Савойского. Так что очень скоро их догонят и остановят.
Этого не случилось. Неизвестно, что придумал Николас, однако по пути их так и не нагнал отряд разгоряченных мщением всадников. Когда они, наконец, покинули берега озера и начали подъем в гору, к перевалу, Феликс осознал, наконец, что никто ему не поможет. Если он желал привезти эту шкатулку домой и обнаружить, куда подевались все прочие деньги Шаретти, украденные у него, ему придется действовать самому.
В этот вечер его новый враг почувствовал себя настолько в безопасности, что даже рискнул остановиться на ночь на постоялом дворе. Сидя со связанными руками и ногами на лошади, которую один из охранников вел под уздцы, Феликс проводил взглядом слугу, посланного вперед, чтобы договориться о ночлеге.
Он отказался дать слово, что не попытается бежать. Он отказался разговаривать с кем бы то ни было. На первой стоянке, помнится, он выплюнул вино, которым пытался напоить его Николас, а когда ему развязали руки, то попытался того задушить. Так что они не осмеливались вести его ночевать под крышу. Они останавливались и ели под открытым небом, подальше от дороги. Вплоть до сегодняшнего дня.
Феликс еще гадал, каким образом Николас надеется помешать ему поднять скандал в общественном месте, но все оказалось просто: его не только связали, но еще и заткнули рот, а затем, накинув плащ и натянув пониже капюшон, втащили внутрь под видом пьяного. Он ощутил запах пищи, угля и эля, услышал гомон голосов и топот сапог, стук табуретов, подносов и кружек. Под ногами он почувствовал
Чувствовал ли он себя так же, как Феликс сейчас? Постоянно? Чувствовал ли он ненависть и обиду по отношению к самому Феликсу и к Юлиусу, и к Жааку, и к его матери? Открылась дверь, и его внесли внутрь. Затем дверь захлопнулась, отсекая шум, доносившийся снизу, и ключ повернулся в замке. Феликс задергался и замотал головой, словно боевая лошадь, чтобы сбросить душащий его капюшон. Затылок опять отчаянно разболелся. Кто-то вновь ухватил его за руку. Отчаянно вырываясь, он оступился, и тут же кто-то с силой швырнул его вниз, на кровать. Чужая рука взялась за капюшон и отдернула его назад. Но тряпка, которой был завязан рот, осталась нетронута.
Николас смотрел на него сверху вниз.
— Слышишь, как здесь тихо? Дверь очень толстая. К тому же там, в коридоре, мои люди. Поэтому не трать силы на крики. Мне нужно поесть и выспаться, и тебе тоже. Но сперва я хочу поговорить.
Феликс с самого начала удивлялся этому: почему Николас попросту не убил и его, и обоих лакеев? Но, должно быть, все дело лишь в том, что он боялся погони. А теперь он оторвался от преследования и мог подстроить смерть Феликса и, возможно, затем обвинить в этом кого-то другого.
У Феликса не было ни малейшего желания говорить со своим убийцей. Он демонстративно закрыл глаза, откинулся на постель и задрал кверху подбородок. Все-таки торговцев отличает гордость и достоинство. Он надеялся, что вид у него достаточно скучающий. Однако сердце и легкие, которые не знали притворства, отказывались в этом посодействовать.
Николас сказал:
— Ну, если я хочу извиниться перед тобой, то ты мог бы хоть открыть глаза Что, голова по-прежнему болит?
Тишина. Стул скрипнул по полу. И голос Николаса послышался еще ближе. Голос был виноватый:
— Думаю, на твоем месте у меня не хватило бы смелости лежать так спокойно. Ты наверняка думаешь, что я собираюсь тебя разрезать на куски и отослать по частям матери. Я ударил тебя по голове, потому что мне нужно было вытащить тебя оттуда А нужно мне было тебя вытащить, потому что я не мог позволить, чтобы ты в одиночку отправился в Брюгге с деньгами, а с тобой мне ехать никак нельзя. А нельзя мне ехать с тобой, потому что я должен попасть в Милан. Должен попасть в Милан, потому что твоя мать и Ансельм Адорне, и еще множество людей участвуют в одном чрезвычайно секретном торговом предприятии, которое сделает тебя столь богатым, что даже пожар не будет иметь значения. Но только в том случае, если я попаду в Милан. И если другие люди не прознают об этом. Такие люди, как Жаак де Флёри.
Феликс лежал неподвижно. У него болела голова.
— Теперь, когда ты это выслушал, — продолжил Николас. — Я уберу кляп. У меня есть кинжал, Феликс. Я знаю, что ты мне не поверишь, но тебе не под силу со мной совладать. Я просто хочу, чтобы ты выслушал. После этого я отвечу на любые вопросы. А вслед за этим отдам тебе свой нож. Если захочешь уйти, то уходи.
Пальцы коснулись его лица. Феликс открыл глаза Повязка освободила пересохший рот. У него начались позывы к рвоте. Он сглотнул, но позывы продолжались. Николас что-то налил из фляги в чашку.