Путь одиночки. Книга 1
Шрифт:
— Ага, — вяло улыбнулся он. — Пройдем… вместе…
Договорив, он откинулся назад и закашлялся.
Не зная, что еще сказать или сделать, я тихо привалился рядом. Битва зарядила меня адреналином, но теперь он схлынул, и я ощутил, что и сам быстро теряю силы.
Стараясь оценить тяжесть ран, я поднял руки к лицу. На ладони было страшно смотреть. Вся кожа была покрыта глубокими порезами, а несколько ногтей сорваны. Но худшее было не это.
Боль в боку все усиливалась. Одежду здесь рассекали многочисленные разрезы, а ткань напиталась кровью.
Со страхом я оттянул лоскут,
— Дерьмо, — прошипел я.
Нетрудно было понять, что у меня серьезные проблемы. Раны требовали оказания немедленной помощи, вот только откуда ей взяться?
Я невольно посмотрел на Саню и замер. Мой друг уже не дышал, а его глаза утратили блеск жизни.
Пару мгновений я сидел, не двигаясь. Возникло острое ощущение неверия в происходящее. Вот только мгновение проходило за мгновением, а кошмарная сказка вокруг не прекращалась. Мой друг погиб, а я, судя по накрывшему тело ледяному онемению, вскоре последую за ним.
От мыслей о собственной смерти я ощутил острое чувство несправедливости. Судьба будто снова желала мне показать, что все мои старания оказываются бесполезными.
В моем сознании вспыхнула угасшая было ярость.
— Не дождешься, сука! — произнес я.
Я закусил губы от накатившей злости. Я слишком часто сдавался в этой жизни. Больше я себе такой слабости позволить не мог. Не ценой жизни друга!
Применяя неимоверные усилия, я скинул футболку. Не заботясь о чистоте, скатал ткань в полоску и обвязал торс. Затягивание узла повязки чуть не отправило меня в забытье.
Чтобы удержать себя в сознании, я стал закусывать то язык, то губы. Острая боль бодрила разум, удерживая его от падения в черную бездну.
Держась таким образом, я заметил, что хоть и кривая, но повязка действительно замедлила кровотечение. Только ее не хватило на всю площадь порезов.
Я зашарил рукой, ища штаны от рабочки, брошенные где-то здесь при осмотре рюкзака. Не сразу, но удалось зацепиться за штанину и подтянуть ее к себе.
Одежда была ужасно грязной, но это уже не имело значения. Главное было — продлить каждую секунду жизни любым доступным способом. Я и сам не понимал, зачем, но действовал то ли наперекор судьбе, то ли по какому-то наитию, а может, просто отчаянно не хотел прощаться с жизнью.
Силы уходили с каждой минутой. Вторую повязку было наложить не в пример сложнее первой. Особенно трудным было затянуть узел.
«Надо держаться, — произнес я сам себе. — Держись, Макс».
Я помнил, что и в фильмах, и в жизни в такие моменты врачи старались удержать сознание раненого, не давая уйти в забытье. Я уже не понимал, зачем, но теперь мне казалось жизненно важным держаться.
Как только перевязка была завершена, меня начало отключать, и боль уже не спасала. Мне нужно было на чем-то сконцентрироваться. Я осмотрел пещеру и наткнулся взглядом на тушу твари.
Трудно было поверить, что мы справились с таким противником, но самоуверенность и желание монстра издеваться над жертвами сыграло с ним злую шутку.
«А мы справились, —
С каждой минутой мое состояние ухудшалось. Накатила очередная волна слабости, будто теперь уже не действия, а даже мысли стали слишком энергозатратными.
Скатившись по каменистой стене пещеры, я уперся взглядом в серый потолок.
Продолжая попытки удерживать сознание на плаву, я начал вспоминать свою жизнь. После пережитого все мои прошлые беды казались такими мелочными и детскими. Каким я был ребенком, беспокоясь о нехватке средств, о мнении окружающих, об отсутствии перспектив. Теперь все это выглядело возней в песочнице.
Образы пролетели в голове, но вот и их стало удерживать слишком трудно. Каждый вдох давался все тяжелее. Я ощутил, как теряю чувствительность рук и ног, ощутил замогильный холод. Ощущение времени пропало. Я лишь смотрел в потолок, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.
Прошли ли минуты, дни, месяцы — я не знал. Сознание ушло в безвременье. Первым его нарушил мелодичный звук. Почти сразу вслед за ним со мной начали происходить перемены.
Начал отступать холод, казалось, навечно поселившийся в теле. Вместо него вернулись осязание, слух и зрение. Затем пришла боль. Тело будто пронзили тысячи невидимых иголок.
«Болит, значит, живой», — из тьмы разума всплыла фраза, услышанная неизвестно где и неизвестно когда.
Проморгавшись, я убедился в том, что и правда жив. Я все еще находился в пещере. Мое внимание привлекла сфера, парящая надо мной. Нечто будто соткали из золотистой энергии. Излучаемые ею потоки энергии окутывали мое тело, впитываясь в него.
Желая понять, что происходит, я поднял руку и замер. Чудовищные разрезы на ладони сходились прямо на глазах. Засохшая кровяная корка осыпалась, открывая розовую кожу. Заживление было чем-то нереальным, сошедшим со страниц книги или фильма.
Действуя уже смелее, я ослабил повязку, чтобы убедиться, что целительный эффект распространился и на самые тяжелые ранения.
Некоторое время я наблюдал за чудесным исцелением, пока сознание не осенила идея. Одержимый ею, я схватил своего друга за одежду и подтащил его ближе, а сам откатился в сторону — так, чтобы потоки энергии исцелили его.
Сделав это, я замер, с надеждой ожидая эффекта. И казалось, это сейчас свершится. Потоки светящейся благодати мягко объяли тело моего друга. Но увы, на этом успех и закончился. Не став исцелять Саню, энергия обтекла его тело и вновь увязалась за мной.
Может быть, причина была в том, что таинственная исцеляющая сила была направлена только на меня. А может, она просто не могла вернуть к жизни умершего. В любом случае маленькая надежда пошла прахом.
Выдохнув в разочаровании, я вновь вернулся к изучению того, что происходит с моим телом. Исцеление подходило к финальной стадии. Все раны затянулись розовой кожей.
Вместе с этим я заметил, что заживление хоть и было абсолютно фантастичным, но видимо, работало по каким-то законам. По крайней мере, небольшой слой жира, имевшийся у меня на животе, просто исчез, как будто потратившись. Да и в целом я ощущал, что сильно схуднул.