Путь одиночки

Левицкий Андрей Юрьевич

На поле вышли Данила, Фидель и Сева. А вот появилась другая группа — отсюда, сверху, все как на ладони, только мелкое.

Наводчик пихнул снайпера в бок — смотри, мол, скоро стрелять будем. Ни тот, ни другой и не подумал обернуться.

Тьфу, работнички! Момент даже на секунду пожалел остолопов. Может, оставить их? Но снайпер приступил, так сказать, к выполнению служебных обязанностей: прицелился.

Гена достал банку с огневкой (будто светлячки порхают за толстым стеклом) и кинул сверху на врагов.

Банка упала на трибуну,

стекло разлетелось вдребезги. Вспыхнуло и бахнуло, заорали на два голоса. Огневка — жестокая штука. Ее порождает искажение костер, и хорошо, что встречается она крайне редко. Сперва огневка взрывается, а потом липнет на кожу — хуже напалма, ничем ты это пламя не собьешь. Сгоришь гарантированно.

На стадионе началась пальба. Не глядя на корчащихся в пламени врагов, морщась от запаха паленого мяса, Момент кинулся по проходу вниз, к своим.

* * *

Взрыва, похоже, не ожидал никто. На какую-то долю секунды растерялись все: Сева оцепенел, Брикет, бандит Ротмистрова, закрутил головой (ясное дело, он-то надеялся услышать выстрел снайпера), а Фидель и генерал-майор устроили дуэль взглядов.

Самое время действовать. Данила стряхнул наручники и метнулся вперед — но не к Ротмистрову или Владе, а к Брикету. Тот успел выхватить из-под кожаной куртки пистолет, да было уже поздно. Данила врезался в него всем телом, сбивая с ног, захватил бритую голову, прижал и резко прогнулся назад. Хрустнули шейные позвонки. Есть. Теперь Ротмистров. Подобрав трофейный пистолет, капитан на всякий случай передернул затвор — мало ли, вдруг бандит не дослал патрон или перекосило гильзу в стволе — и обернулся.

Ротмистров отреагировал единственно верным способом — прижал к себе Владу и приставил к ее виску короткий ствол револьвера.

Расстояние до него метров пять, не больше. Вполне нормальная дистанция. Если хорошо прицелиться…

Все эти террористы, прикрывающиеся заложниками, как-то не учитывают, что пуля, которая вынесет их террористические мозги, движется быстрее указательного пальца.

Вступать в переговоры Данила не собирался. Ему надо было сделать один выстрел. Всего один.

Но Фидель спутал все карты.

— Спасай Владу! — заорал он, лежа на земле.

Сева, сбивший его с ног и прикрывший своим телом, вскочил и вскинул автомат. Ротмистров застрелил его почти в упор, а потом развернулся так, чтобы Влада оказалась между ним и Данилой. Возможности выстрелить теперь не было.

На трибунах хлопали отрывистые выстрелы снайперов Дона. Ротмистров, пригнувшись, потащил Владу к служебному входу.

Данила и Фидель побежали следом.

* * *

Что-то будто дернуло Момента, удержало за руку. Он встал как вкопанный, заозирался: по трибунам вниз бежали двое. Одного, неприметного типчика среднего роста и внешности, Гена не знал, зато другого… Умар с винтовкой в руках мчался к выходу.

В честном бою Момент, наверное, против него не выстоял

бы, а уж против двоих тем более. Только не может быть с убийцей и подлецом честного боя.

Умар не стал перебегать стадион, чтобы воссоединиться с Ротмистровым. И правильно. Снайперы, конечно, палили друг в друга, но цель, чешущую по открытому пространству, обязательно сняли бы. Наемник предусмотрительно бросился под трибуны, в чрево стадиона, к другому выходу с арены.

Момент, немного помедлив и проведя ревизию карманов, устремился за ним.

Он на ходу молился Джа, Иисусу, Будде, Аллаху по очереди, старым и новым богам всех пантеонов, которых только мог вспомнить. Жалко, огневку использовал рано. Здесь, в переходах под ареной, она пригодилась бы, дала Моменту шанс. В закрытом помещении использовать порошок депресуна или параноики — гарантированно сдохнуть самому. А Гена собирался выжить.

Он двигался бесшумно, прислушиваясь к отзвуку шагов Умара и его спутника.

Сзади засопели, Момент шарахнулся за угол и оказался в темноте.

Неяркий свет проникал в переход с поля, больше никакого освещения не было. Только там, куда побежал Умар, мигала и звенела люминесцентная лампа. У входа переругивались, спорили. По речи слышно — не люди Дона.

«Ладно, повоюем. Важно ли тебе, Момент, остаться в живых? Отвечай честно самому себе, Гена, бро, чувак!

Да не так уж важно. Отомстить за Аленку, а там… Нет, хотелось бы, конечно, чтобы „там“ было. Помочь Астрахану, Бестию выручить — почему нет, она прикольная девка, — как-то попытаться наладить существование, загрузить себя работой, чтобы забыть о боли.

Но если не отомстишь — и существования у тебя не будет. Понял? Тогда действуй!»

Момент аккуратно вытащил из разгрузки контейнер с заначенным берсерком. Дон за него кучу денег обещал, но… Если ты камикадзе, тебе деньги не нужны. А нужны тебе безбашенная храбрость и боевая ярость, иначе не решишься.

Контейнер был свинцовый, тяжелый, надежно изолирующий свойства опасного «сувенира». Момент с усилием открутил крышку и вынул багрового цвета кристалл.

Ухнуло сердце, зачастил в ушах пульс, Гену пробрал пот. Выброс адреналина. Сознание, сперва остававшееся холодным и ясным, затуманилось, зато окружающий мир обрел четкость, зрение — остроту. Теперь Моменту ничего не мешало, он не боялся, не прикидывал, останется ли в живых.

Из оружия, обычного, не «сувениров», у него был при себе пистолет-пулемет. Гена выскочил из-за угла, дал очередь по догонявшим людям Ротмистрова и, не глядя, что с ними, попал ли он, бросился в погоню за Умаром.

Бежал он быстро, не бежал — летел.

Конечно, Умар его услышал, окликнул:

— Кто идет?!

Момент не стал отвечать. Пистолет-пулемет он держал в правой руке, а в левой зажал обернутую полиэтиленом липучку, плети которой уже начали просыпаться, зашевелились. Ну и хорошо, голодная липучка действует почти мгновенно.