Шрифт:
Олег Аникиенко
Путь от стены к стене
Парень и девушка метались по тесной квартирке, спотыкаясь об стоящие в центре коридора спортивные сумки.
— Данилка, ты все разработки на диски продублировал? — с беспокойством интересовалась девушка.
— Конечно.
— А на жесткие диски или компакты? — с беспокойством уточняла она.
— И так и так прописал, — терпеливо объяснял ей парень. — Ты лучше проверь, все ли вещи взяла и все ли у сына, что нужно имеется?
— У Костика есть няня, а у няни есть деньги, которые мы на него оставили, — резко ответила девушка, похоже недовольная тем, что ее упрекнули невниманием к ребенку. Затем, закатив глаза к потолку, крикнула, — тетя Катя, все же понятно насчет Костика? Мы вам будем по триста долларов в месяц высылать на него, главное чтоб сын ни в чем не нуждался.
В коридор из комнаты выглянула женщина с красными глазами, в платке, повязанном поверх бигуди.
— Атож не понятно!? — с энтузиазмом заверила она, подкидывая орущего благим матом пацана месяцев шести, — я сеструхиных троих воспитала, и все людями стали. Жрать захочет, накормлю, срать захочет, подотру. Делов то! Главное любить этих засранцев, они усё чуют.
— Что-то в его крике, я не слышу особой любви, — с недоверием проронил Данил, поправляя очки.
— Ну, так чует, что родня то уезжает, — доброжелательно объяснила тетя Катя, — щенок и тот скулит, как сиськи мамкиной лишается, а тут человеческий детеныш, а не лук репчатый.
— Алла, ты уверена, что мы можем спокойно уехать? — с сомнением переминался с ноги на ногу отец Кости.
— Да не посторонний же человек с ним остается, — заверяла тетя Катя, — я же соседка ближайщая, у меня в коммуналке самая близкая комната к вашей. Детё же еще в пузе на моих глазах росло. Будите звонить, оно вам отогукается и отокееца в вашу Америку. Что сытое и не засранное сразу же по кудахтанью поймете.
— Ты хочешь, чтоб наш сын в этой коммунальной квартире рос? — зло спросила Алла, — мы четыре года работали над проектом, чтоб нас заметили, и когда нас приглашают в Америку запустить наше детище, мы откажемся и упустим шанс, который выпал, возможно, единственный раз в жизни?
— За ребенка я переживаю, это наше основное детище, а не программа.
— И я переживаю, поэтому хочу, чтоб у него было будущее, квартира в хорошем доме, школа, а потом университет престижный. Чтоб он, когда учился, кушал сытно, а не как его отец язву пирожками отъедал, и чтоб как мать от голода в обмороки не падал. То, что мы его не успели в загранпаспорта вписать, кто виноват? Обстоятельства?
— Аллочка, ты же видела,
— Тебя никто не винит, но и ты меня не вини. Так обстоятельства сложились, максимум на полгода уедем, деньги будем посылать, с Костиком общаться по телефону, приедем, когда он только соображать начнет. Что поделать, если близких людей у нас нет кроме соседки по коммуналке. Ты же видишь, тетя Катя доброй души человек.
— Да добрая не спорю, — согласился Данил и, наклонившись поближе к уху жены, добавил, — меня только смущает ее уровень интеллекта.
— Нам главное чтоб ребенок был сыт и чист, а вернемся, сами воспитаем, до года все равно ничего понимать не будет, — заверила Алла решительно, — ты же видел, как тетя Катя за своим псом Дуриком ухаживает. Тетя Катя, вы же курить при Костике не будете, как и договаривались?
— Да шоб я сдохла, — заверила нянька ходя по комнате и старательно тряся ребенка, отвлекая от крика.
— Да вот и боюсь, что и из нашего сына дурик вырастит. Ладно, пошли мамаша, такси не дождется, и мы точно в аэропорт опоздаем.
— Мысли материальны, ты давай всякие гадости не думай. Сына поцелуй папаша, а то со своими переживаниями забыл даже с ребенком проститься, — упрекнула его супруга и сама первая направилась в комнату, в которой тете Кате удалось успокоить малыша.
В коридор коммунальной квартиры зашли статные мужчина и женщина, по яркой одежде сразу было ясно, что иностранцы. Водитель такси занес два дорогих кожаных чемодана. Молодой мужчина великодушным жестом протянул ему купюру в местной валюте, расплачиваясь за услуги.
— Наконец-то приперлися родители дорогие, — умильно сложив руки на груди, приветствовала соседей тетя Катя.
— Здравствуйте тетечка Катечка, — обняла няньку Алла.
— И ты Аллка не хворай, — ответила на приветствие соседка.
— Как дела, как наш сынок? Как новая любовь ваша поживает? — поинтересовалась Алла.
— Сынок ваш в ажуре, розовощекий, розовожопый, я его к вашей комнате приучала, чтоб знал родичью хату.
— Катька, ты где делась собака бешенная? — раздался из комнаты соседки робкий голос и оттуда, держась за косяк чтоб не упасть, показался невысокого роста толстенький мужичек.
— Тута я чмо бухое, с людями общаюсь.
— Супа дай пожрать.
— Грею уже не вылазь с комнаты, а то по шеи дам, — предупредила любимого соседка, и когда он скрылся, миролюбиво добавила, — эта вошка, пятницу опять отмечала с сотоварищами.
— Так сегодня же воскресенье, — замер на месте Данил, снимающий в это время модное итальянское пальто.
— Дак он пятницу всегда все выходные отмечает, ну главное его я к вам в комнату не пускала, чтоб детё не травмировал своей испитой харей.
Нехорошие предчувствия закрались в душу к матери. Не снимая плаща и сапог, на высоких шпильках, она прошла в свою комнату. Сын стоял лицом к стене противоположной двери и держался за нее руками.
— Ты его давай не напугай, отвык же от вас, — с заботой предупредила нянька, — он вообще любит на эту стенку смотреть и орет, если его отрываешь от нее. Глаза закрывает и вопит благим матом пока не вырубится и не уснет. Посмотри сама штаны чистые, росту для своего возраста нормального, ну и вообще упитанный бутуз.