Путь Пилигрима
Шрифт:
Все моментально поднялись на ноги и, как и Шейн, автоматически вытянулись по стойке «смирно». Но Лаа Эхон, однако, остановил взгляд не на них, а на Шейне.
– Мне сообщили, что ты привлек себе в помощь ассистента,- отрывисто произнес он.
– Это верно, непогрешимый господин,- ответил Шейн.- Я использовал мою бывшую ассистентку из Корпуса курьеров-переводчиков Первого Капитана, которая также является моей самкой и о которой мы говорили в день моего прибытия, если непогрешимый господин помнит.
Лаа Эхон рассматривал его несколько мгновений.
– Да, я помню,- сказал он.- Мне бы хотелось увидеть эту твою помощницу-самку. Пусть она сделает шаг вперед.
– Этот зверь сожалеет,
– А-а,- произнес Лит Ахн. По какой-то причине, которую даже Шейн был не в состоянии понять, алааги чрезвычайно педантично соблюдали покой друг друга в нерабочее время; и эта педантичность распространялась даже на их человеческий скот, которому позволялось отдыхать и спать в отведенное для этого время, хотя на работе от зверя требовалось самое неусыпное внимание.- Тогда ты покажешь его мне при первой возможности.
«Которой не будет никогда»,- подумал про себя Шейн. Он был очень рад, что уже увел Марию, когда Лаа Эхон собрался посетить занятия.
– В таком случае, ты проводишь обучение этого скота самостоятельно?
– спросил Лаа Эхон.- Мне бы хотелось услышать, насколько они приблизились к практическому владению истинным языком.
– В настоящий момент,- сказал Шейн,- у меня есть Второй Офицер, который практикуется в обучении остальных. Если непогрешимый господин желает понаблюдать и послушать его при исполнении этой функции, я могу дать необходимую команду для демонстрации.
– Сделай это.
Шейн заговорил с Рамарко по-итальянски. Рамарко, уже вставший перед классом, обернулся и начал выполнять распоряжение. Лаа Эхон слушал.
– Они говорят так же хорошо или, возможно, немного лучше, чем некоторые из зверей, занимающие административные должности в штабе в течение года или больше, - заметил он, прерывая их после полудюжины вопросов и ответов. Он повернулся к ближайшему от него практиканту.
– Как тебя зовут?
– спросил он.
– Непогрешимый господин,- с запинкой произнес практикант по-алаагски,- этого зверя зовут Луциано-зверь.
– Довольно неплохо,- задумчиво произнес Лаа Эхон.- Этот меня понял и правильно ответил, хотя понять его можно с трудом…
Он прикоснулся к ремню на поясе, и вокруг командующего и Шейна возникла мгновенная серая завеса включенного прибора для уединения. Было видно, как практиканты в изумлении всматриваются в пространство, откуда для их зрения внезапно пропали Шейн и Лаа Эхон.
– Не хочу хвалить тебя перед этим мелким скотом, Шейн-зверь, что пагубно для дисциплины,- проговорил Лаа Эхон,- но дела у тебя идут хорошо, и я выражаю удовлетворение тем, что ты так сильно преуспел за короткое время.
Шейн лежал ночи напролет, обдумывая способ заставить Лаа Эхона сказать нечто, о чем он мог бы доложить Лит Ахну как о свидетельстве «нездорового» мышления. Лучшая идея на этот счет еще не созрела к этому моменту, но было ощущение, что над ним возымела власть духовная сущность, являющаяся настоящим Пилигримом, о котором он говорил. Он поймал себя на том, что отвечает, не оставив себе времени на обдумывание.
– Я польщен тем, что непогрешимый господин доволен мной,- сказал он.- Не могу не сказать, что доволен практикантами, которых непогрешимый господин отобрал для работы со мной. Вижу, что они обучаются гораздо быстрее, чем можно было вообразить. Формирование собственного Корпуса курьеров-переводчиков для непогрешимого господина - это только вопрос времени. Я вижу, как они перемещаются между меньшими офисами, подчиненными непогрешимому господину, и когда в одном из этих офисов испытывают трудности
– Молчи!- произнес Лаа Эхон.
Как Шейн и ожидал, интонация голоса алаага не изменилась, но, как он также предвидел, взгляд Лаа Эхона сфокусировался в точке между бровями Шейна. Миланский командующий навис над Шейном - недвижимый, и Шейн тоже не двигался. Подобно хищнику и добыче, стояли они в оцепенении друг напротив друга.
Шейн ничего не говорил. Лаа Эхон тоже держал долгую паузу.
– Зверю не подобает строить планы использования моего скота,- наконец произнес Лаа Эхон.- Зверю не подобает выходить за рамки приказа. Я сам спланирую использование этого скота. Их использование уже у меня в голове, и ты узнаешь об этом, когда тебе поручат играть свою роль в этом. Ты понимаешь меня, Шейн-зверь?
– Зверь понимает, непог…
– У тебя не может быть представления о должном их употреблении. Я уже говорил тебе - ты не должен учить их трюкам курьеров-переводчиков, которым сам научился под присмотром Лит Ахна. Как тот, кто может сделаться Первым Капитаном в случае необходимости, я имею собственный взгляд на будущее, свои планы по использованию скота. Тебе понятно, Шейн-зверь?
– Этот…
– Хорошо, потому что мои потребности и предполагаемое использование сильно отличаются оттого, что может быть у другого. В самом деле…- Взгляд Лаа Эхона все еще сверлил лоб Шейна, но теперь он, казалось, проникал через кожу и кости и был направлен куда-то вглубь,- то, что у меня на уме, раньше невозможно было себе представить. В сущности, я скажу тебе вот что: те, кого ты обучаешь, будут проводить много времени в моих Губернаторских Блоках, разбросанных по всей планете, поскольку я радикально изменяю структуру взаимоотношений между алаагами и скотом. Правда, за последние несколько дней возникли небольшие проблемы с эффективностью этих учреждений, и все же этот подход настолько разумен, что вряд ли его выполнение может притормозиться надолго.
Он остановился, и, как однажды раньше, у Шейна осталось впечатление, что командующий хотел сказать больше, но остановил себя. Шейн понял, что взгляд Лаа Эхона опять направлен на него, и только на него.
Лаа Эхон прикоснулся к прибору уединения на поясе, и моментально они стали видимы практикантам, которые разинули рты при их появлении. Затем, так же неожиданно, как появился, Лаа Эхон повернулся и вышел из комнаты.
– Рамарко,- позвал Шейн, уставившись на дверь, которая сама открылась перед Лаа Эхоном, когда тот выходил из класса, а теперь закрылась за ним,- возьмите на себя класс. Я могу отсутствовать до завтрашнего дня, если не дольше. Но в любом случае до моего возвращения вы отвечаете за дневные занятия и корпус в целом.
Он вышел.
Он отметился на выходе из здания штаба и пошел в сторону дома. Было дневное время, и солнце сияло - облаков было мало, но температура упала и ветер стал более пронизывающим, чем в такое же утро несколько дней тому назад, когда он вернулся домой и нашел Питера и Марию на балконе.
Пока шел, он заметил еще большее количество людей в страннических плащах. Их было даже больше, чем вчера, но все же не так много, как представлялось необходимым для похода к зданию миланского штаба. С другой стороны, их было достаточно, чтобы предположить, что алааги обратят внимание на их присутствие. Хотя разрешение покинуть Лаа Эхона и отправиться в Дом Оружия имело преимущество перед обычным приказом, удерживающим его здесь, в Милане, существовала одна ситуация, в которой это разрешение было бы недействительным.