Путь с небес

Шалыгин Вячеслав Владимирович

– Вы рискуете, князь. – Барышев опустил меч. – На территории ОВК вы объявлены вне закона.

– На территории чего? – Василий криво улыбнулся. – Вот этого двора? Или города? Я не знаю, что такое ОВК, генерал. Такого государственного образования больше не существует.

– Вы ошибаетесь. Великий Князь Преображенский…

– Трус и подлец! – заорал Бородач. – Ваш Преображенский ничтожество! Он бежал с поля боя! Он бросил вас и ваше лопнувшее ОВК на произвол судьбы! Здесь гибнут сотни тысяч, а где ваш Великий Князь?! В дальнем космосе? Отсиживается подальше от эпицентра неприятностей? Вы считаете это поступком, достойным главы государства?

– Князь выполняет особую миссию!

– Да-а, конечно! –

Василия просто трясло от негодования. – Особую миссию! Он ведь такой крутой! На все опасные дела ходит исключительно собственной персоной! Когда, интересно узнать, он правит вашим ОВК? В перерывах между рейдами, пирушками и плотскими утехами?!

– Есть вещи, которые нельзя передоверять…

– Оставьте это, Барышев! Есть неумение руководить! Если вы действительно грамотный правитель, ваши исполнители будут работать безупречно!

Генералу казалось, что с губ Бородача вот-вот закапает ядовитая слюна, настолько он был зол. Как бы подтверждая высказывания князя, за его спиной выстроилось не меньше роты бойцов в форме европейского десанта и с такими же «хеклерами» в руках. Откуда они добыли столько дорогущих стволов, догадаться было нетрудно. По правую руку от Бородача, с весьма независимым и даже гордым видом, встала княжна Татьяна. Вряд ли она знала коды доступа в арсенал, но ведь она была княжной и могла приказать какому-нибудь тугодуму-офицеру… В любом случае факт был налицо: княжна Татьяна Гордеева, европейский десант и князь Василий Бородач стояли посреди Кремля, и стратегически их положение было более выгодным, чем у рассеянных по площади и прилегающим территориям воинов Барышева. Рота с «хеклерами» против вооруженного мечами взвода, и наверняка еще не меньше батальона где-то во внутренних покоях. Рейд Преображенского на Суллу в сравнении с таким ответным ударом выглядел очень и очень бледно. Князь Бородач этот раунд выиграл…

– Вы тоже неплохой исполнитель, генерал. – Василий немного успокоился. – Предлагаю вам продолжить службу в той же должности, но уже в моем Едином Княжестве.

– Сожалею, но вы не можете претендовать на высший трон. – Барышев не сводил глаз с тяжелого черного «хеклеровского» зрачка. – Вас не назначили преемником, и вы не являетесь членом семьи…

– Ошибаешься. – Бородач громко рассмеялся. – Я как раз всем членам член! Начнем с того, что я этому твоему Преображенскому шурин! А кончим княгиней Татьяной!

– Княгиней?

– Конечно! Теперь она моя супруга, княгиня Татьяна Бородач! Как тебе такие полномочия? Могу я претендовать на трон?

– Это лишь ваши слова.

– Ты мне надоел. – Бородач повернулся к генералу спиной. – Таня, надо действительно все это как-то обставить…

– Мы можем устроить венчание перед телекамерами всех инфоканалов, а после я объясню, кто освободил меня из заточения и победил всех этих ужасных чудовищ… – Татьяна покосилась на Барышева. – Серебристых мечей у нас еще два ящика. Антураж будет вполне убедительный.

– Верная мысль. – Василий усмехнулся. – Только ты сначала объяснишь, что к чему, а после мы обвенчаемся…

– Надуть меня захотел?! – Татьяна зло прищурилась и совсем не по-княжески сложила кукиш. – Если ты станешь героем-освободителем, то тебе не понадобится никакое родство с великокняжеской фамилией! Венчание, а уж после все остальные фокусы!

– Слово женщины – закон! – Бородач расхохотался еще сильнее. Почти до истерических всхлипываний. – Хороша… княгиня… Бородач.

Он помотал головой и, утирая слезу из здорового глаза, двинулся внутрь дворца.

– Ваша светлость, а что делать с генералом и остальными… серыми? – поинтересовался командир десанта.

– А-а… – Бородач даже не обернулся. Он лишь неопределенно махнул рукой.

Над площадью тотчас засвистели пули. Серая броня защищала только от когтей монстров, а фехтовать против винтовок…

Князь

Василий остановился и бросил взгляд на упавшего навзничь Барышева.

– Вообще-то, капитан, я не это имел в виду. – Бородач перевел строгий взгляд на десантника.

– Виноват, – обомлел офицер.

– Уточняйте в следующий раз такие радикальные приказы. – Василий ухмыльнулся. – А сейчас соберите холодное оружие. Оно может еще пригодиться…

* * *

Резиденция нового Тирана на Торбане абсолютно не походила на великолепный дворцовый ансамбль в столице Чин. Но прежняя столица погибла в пламени Великой Цепной реакции, и сравнивать теперь было не с чем. Да и некому. Приближенные нового Тирана привыкли к походным жилищам, и едва ли десятая часть новоявленных придворных хоть раз в жизни бывала при настоящем дворе. Ергелан, конечно, помнил побольше своих советников и стратегов, но и ему легкие военные шатры были более по душе, чем громадные каменные здания. Вот и сейчас он сидел на груде подушек посреди шатра и зачарованно наблюдал, как гость смакует напиток «та». Рецепт этого отвара был настолько древним, что никто не помнил, обходились люди чем-то другим или они пили «та», еще держа в руках каменные топоры.

Двое главных советников Тирана подавленно молчали, сидя ближе к выходу из шатра. То, что рассказал гость Великого Ергелана, было невероятным. Но советники, так же как их правитель, верили этому человеку. Ну, или почти верили. Советник Конта верил именно «почти». Он всеми шестью чувствами ощущал, что гость говорит правду, но эта правда была ему абсолютно невыгодна. Она разрушала все, что он создавал с таким трудом. Разрушала всю его тайную империю, перечеркивала всю секретную схему разведки и весь план диверсионной войны.

Конта на секунду зажмурился и помотал головой, пытаясь отогнать навязчивое наваждение. Картина объемной проекции, волшебным образом возникшей по желанию гостя посреди шатра, была впечатляющей. Забыть ее было нелегко. А еще труднее было понять, как могла она возникнуть без проектора. Гость всего лишь нажал на крупный рубин своего перстня, и под сводом шатра появилась картина ужасной планетарной катастрофы. Когда гость рассказывал о постигшем мир несчастье, внутри объемного изображения менялись сцены. То бежали мирные жители, то сражались сбитые с толку войска. Рушились дворцы, горели леса и высыхали водоемы… Этому фокусу можно было и не верить, но внутренний голос твердил с упорством помешанного, что все рассказанное гостем – чистая правда. А когда перстень показал Великого Сунджу: высокого, божественно красивого и властного, Конта не смог удержаться от благоговейного поклона. Теперь он обзывал себя малодушным идиотом и пытался убедить внутреннее «я» в том, что все это ловкое мошенничество, новейшее изобретение технократов, которые и подослали гостя. Самобичевание помогало только-только, чтобы снова не впасть в религиозный транс. Гость обладал невиданным даром внушения. Он сплетал слова в причудливые кружева, и они завораживали, словно заклинания. А еще Конта никак не мог найти в рассказе гостя хоть какой-то изъян. Он говорил так, словно действительно видел мир Сунджи своими глазами, словно это был его родной мир… Но самое ужасное заключалось в том, что волшебный, загадочный перстень на пальце гостя был именно таким, каким священные свитки описывали знаменитый Перстень Тирана. Вещь, некогда принадлежавшую самому Сундже! Вещь, обладателю которой не имеет права отказать никто. Никогда и ни в чем! Вещь, обладателю которой должны подчиняться даже смертные Тираны! Конта долго пытался найти в перстне хоть одно отличие от подробнейших, скрупулезнейших описаний всех его особых примет, но не нашел ничего подобного. Несомненно, это был Перстень Тирана. А значит, гость имел право приказать даже самому Ергелану. Что же тут говорить о Конте?