Путь Сашки. Гексалогия

Максимов Альберт Васильевич

— Разбуди. И поторопись. У баронессы большие проблемы.

Через десять минут Белку впустили в дом. Здесь уже стояло настороже двое солдат, которые и проводили его в баронские покои.

— Что там у баронессы? — холеное пучеглазое лицо коротышки было еще сонным.

— На замок напали. Охрана полностью перебита. Баронессу и юного баронета похитили.

— Что? — сонное выражение сменилось на растерянное. — Как это?

— Вот письмо, написанное рукой баронессы, а там ниже рука баронета. Моему господину нужно триста золотых. И тогда он обещает вернуть вашу

жену и сына в целости и невредимости. Но это только сегодня. Завтра у них кое — чего не будет. Ушка, там, или пальчика.

— Триста золотых? Ах, негодяй. Взять его! Ушко, говоришь? Отрежьте ему уши. И пальцы.

— На руках, ваша милость?

— На правой руке. И вышвырните вон. Прижгите только. Если жена и сын не будут к вечеру здесь, я найду всех вас и всех посажу на кол. На хаммийский кол. Так и передай своему господину!

Белка, залитый кровью, с трудом добрался до Грейта. Тот, поручив раненого парня заботам Ловкача, взяв коня, бросился к городским воротам. Этот барон скоро узнает, с кем он связался.

Грейт успел вернуться в Лоэрн до закрытия городских ворот. Белка, потеряв много крови, лежал без сознания.

— Ловкач, идти тебе. Прямо сейчас. Передай подарочек барону. Здесь четыре ушка и десять пальцев. И скажи, что завтра днем я добавлю носы и еще что — нибудь. К примеру, щенка кастрируем. Так и скажи ему. Иди.

У дома барона Фрастера стояло несколько стражников.

— Ты куда? — грубо окликнул один из них Ловкача.

— Срочное сообщение его милости…

Барон пучеглазо пялился на Ловкача.

— Милорд, я вместо того парня.

— А, еще уши пришли. Сами пришли. Говори, где жена и сын!

— Здесь, ваша милость. — И Ловкач протянул кожаный сверток барону. Один из солдат взял его, развернул и… на пол посыпались уши и пальцы.

— Узнаешь, барон? — Ловкач усмехался щербатым ртом. — Ушей моих захотел? Бери! Только завтра тебе принесут и другие части баронессы и баронета. Мой господин сказал, что если денег не будет до завтрашнего полудня, то получишь пару носов и уду с яйцами сына. А он слова всегда выполняет.

На барона было жалко смотреть. Он, без сомнения, узнал уши своей жены и сына.

— В полдень будет поздно. Поторопись. Может, уже утром они лишатся их. Но до этого с ними позабавятся. С обоими.

Молчание затянулось. Когда барон немного пришел в себя, он хрипло произнес:

— Деньги только в обмен на них. Иначе я не поверю.

Ловкач, проинструктированный Грейтом, ответил:

— Хорошо. Завтра, как только откроются ворота, мы привезем одного из них.

— Почему одного?

— Чтобы нас схватила стража? Нет, одного. В обмен на двести золотых. Потом второго за сто золотых.

Барон молчал, обдумывая ответ.

— Хорошо. Завтра утром — сына.

— Лучше баронессу, она до сих пор не может прийти в себя от случившегося.

— Нет, сына.

— Я передам своему господину…

Грейт был недоволен ответом барона. Мальчишку он никак не хотел отпускать. Ведь, отдав первого похищенного в обмен на двести золотых, он уже получал необходимые двести пятьдесят золотых. А рассчитывать,

что второй обмен пройдет честно, было бы глупо. Как только он привезет второго похищенного, так стража и солдаты их окружат и схватят. Поэтому он и планировал обменять баронессу на двести золотых, а мальца отправить отцу на следующий день… по частям.

Жаль, очень жаль, но раз барон заупрямился, то рисковать уже нельзя, ведь завтра последний день срока, данного Лайсу. Что ж, придется мальца отдать, а убить баронессу. Ничего, и до мальца с отцом он еще дотянется. Но напоследок он велит своим парням сделать этому щенку приятное. Чтобы помнил долго. Заодно и другим аристократам Лоэрна это будет наукой. Если в следующий раз к кому — нибудь из них его парни придут за деньгами, те будут сговорчивее.

Ближе к полудню седьмого дня Ловкач привез баронского мальчишку. Тот был в полной прострации, только беззвучно раскрывал рот. Не заходя в дом, Ловкач отдал мальца солдатам, взамен получив увесистый мешок с золотом. Догадываясь, что за ним могут проследить, Ловкач специально поехал в совсем другую сторону. И точно, опытный глаз вора быстро заметил слежку. Несколько хаммийцев бестолково ехали за ним. Ну — ну. Коня, конечно, жалко, но он стоит немного, купили вчера как раз на такой случай.

Доехав до района домов бедняков, Ловкач соскочил с коня, привязал его к забору, а сам с кошелем в руках зашел в дом. Через минуту он уже был на соседней улочке, где его дожидалось двое парней с тремя лошадьми. А хаммийцы, оставив двух человек на улице, вдвоем поскакали обратно с хорошей новостью для их командира: они выследили, где живут похитители. Спустя час полсотни стражников безуспешно переворачивали вверх дном тот дом, но ничего, кроме следов давнего запустения и старой паутины не нашли.

А вечером барону Чарвену доложили, что днем через западные ворота города выехало двое людей, похожих на описанных преступников. Правда, было ли у молодого парня две дыры вместо верхних зубов, никто не заметил по причине того, что парень рта не раскрывал. Зато его спутник был с перевязанными головой и правой рукой. Парни двинулись по дороге на Сейкур.

Днем следующего дня, так и не дождавшись появления похитителей с пленной баронессой, Чарвен приказал бросить половину всех городских стражников на прочистку леса, тянущегося в сторону Сейкура. К вечеру была найдена лесная сторожка, а в ней лежал изуродованный труп баронессы Фрастер.

О личной мести семье барона никто не подумал, все решили, что баронессу убили за то, что похитители заметили за собой слежку и испугались ареста при передаче ими баронессы. Его величество Пургес Первый выразил личное сочувствие барону Фрастер в связи с гибелью баронессы и тяжелой болезнью его сына. Юный баронет до сих пор не мог выйти из шокового состояния. Он, даже не замечая, гадил под себя. Месть Грейта удалась.

А Ловкач, перед тем, как взять с собой раненого Белку, передал мешок с золотом Грейту. Тот добавил еще пятьдесят золотых монет, добытых накануне в баронском замке, и направился к королевскому замку, где вызвал десятника Ноксона.