Путь Сашки. Книга шестая
Шрифт:
— Все равно, благородная кровь. Разве можно сравнить детей, родившихся от аристократов и дворян с детьми черни?
— Вот как? А ты знаешь, моя дорогая женушка, кто отец Алеся?
— Какого Алеся?
— Сына той служанки.
— Ах да, они так его называли. И кто же?
— Дворянин.
— Вот как?.. Но ведь не барон?
— Не барон? Но может им стать. Сейчас это легко делается. Тем более его отец не простой дворянин — десятник.
— Кто же?
— Оруженосец Ксандра.
— А… Ах… Но мальчишка — бастард.
— Сегодня бастард, завтра его запросто могут усыновить, достаточно
— И чем же Эйгель заслужил баронство?
— Листья хачху. Они нам очень помогли. И настойку из них сделали, а сколько продали! Казна хорошо пополнилась.
— Хачху? Я слышала. У тебя так много листьев? Откуда?
— От Эйгеля.
— А у него откуда?
— Три раза в год он ездит на Дикие земли. Там есть плантация, где и произрастают эти чудодейственные листочки. Он постоянно привозит по десять — пятнадцать больших мешков с листьями.
— А он откуда узнал про нее?
— Узнал Ксандр. А Эйгеля мы несколько лет назад послали на разведку. У него имелось описание местности, да еще у него был проводник, он и нашел плантацию. За эти годы Эйгелю пришлось отбиваться от других желающих захватить промысел. В первый раз там был Гвендел, снурский граф. Со своими людьми. Был бой и Эйгель убил его. Потом там попытались поживиться люди Черного Герцога. Так что парень заслужил замок. Приедет — станет бароном.
— А где находится эта плантация?
— Я же сказал, дорогая, на Диких землях.
— Это я поняла. А где именно?
— Где — то в предгорьях, к югу от границ Лакаска.
— И как Эйгель туда добирается?
— Едет… Собственно, за это время у него было два маршрута. Сухопутный, через весь Атлантис, как я слышал, разными дорогами до Лакаска, но не заезжая в столицу герцогства, затем он ехал на юг. А другой путь морской. До Хаммия, через их главный порт. Нанять галеру, а та высаживает отряд где — то на берегу. Оттуда прямо на север и как раз выйдешь к плантации.
— Вот как. И никто больше про путь не знает?
— Гвендел и его люди убиты, пиренцы тоже. С тех пор никто больше Эйгеля не тревожил. Нет, больше никто не знает.
— А владелец галеры? Он же знает, куда высаживал людей.
— Что с того? Эйгель со своим другом Серри и три десятка ларских солдат. Мало ли зачем — то едут? Откуда хаммийскому капитану знать, куда они пойдут, когда высадятся на берег?
— Да, действительно, ты прав, дорогой. А я… я…, наверное, слишком погорячилась.
— Вот за это я тебя и люблю, Эльзина, что ты…
Через две седмицы из Гендована вместо обещанного сына, гонец привез в Лоэрн письмо, что мальчик простудился и его не следует подвергать опасности долгой дороги. Эльзина, как любящая мать, сразу собралась и на следующий день выехала в Гендован.
Винтольд встретил ее радостным и здоровым. Конечно же, он отнюдь не болел. Уже в тот же вечер за семейным столом Эльзина рассказывала новости из Лоэрна. Из Ларска, кстати, тоже. Конечно же, и отец и братья были возмущены порядками в Лоэрне и Ларске, но главную новость королева оставила под конец семейного ужина.
— Отец, а я знаю, кто снабжает весь Атлантис листьями хачху.
— Кто же?
— Мой Обрубок?
— Как?
— Он нашел место, где они растут и три раза в год оттуда ему привозят по пятнадцать мешков листьев. Больших мешков.
— А кто привозит?
— Его люди. Помните барона Севир, которого Обрубок посадил на кол? Его младший брат Эйгель как раз и командует отрядом в тридцать человек. У них два пути до плантации. Сушей через Атлантис, но едут разными дорогами, поэтому не перехватить, к тому же здесь слишком людно. А вот второй путь для нас удачен. Морем из Хаммия. Наемная галера их высаживает на берегу, а дальше надо идти строго на север. И там, в предгорьях расположена эта плантация. Надо будет послать шесть десятков солдат, без опознавательных знаков на щитах. С тридцатью ларцами они справятся. Даже если кто — то и выживет, никто не узнают, что на них напали люди Гендована.
— Но как мы узнаем место, где нужно высаживаться?
— Отец, проще простого. Раз они нанимали галеру, то нужно нанять ее снова. Заплатить в два раза больше, капитан высадит в том же месте. Дальше на север. И все. Листья хачху наши.
— Эльзина, умница! Я разбогатею!
— Отец, а я? Что получу я?
— Ты же моя дочь.
— Вот поэтому я и сообщила про плантацию. Мне нужна половина добычи. Часть листьями, лучше настойкой, остальное деньгами.
— Но…
— Это не все, отец. В конце осени я уеду обратно в свое королевство. Зимой вернусь, а потом, уже весной поеду на похороны своего бедного супруга. Мне нужно полторы тысячи солдат. Лучше две тысячи. Придется в Лоэрне наводить порядок. Кстати, Ильсан, весной ты поедешь со мной и Винтольдом. И той же весной, когда Ксандр лишится головы, мне понадобится твоя голова.
— Зачем? — слегка испуганно спросил ее брат.
— Твоя голова понадобится для ларской короны…
Шестьдесят гендованских солдат смогли выехать в Хаммий только в конце зимы. Причина была проста: они должны были прибыть на место раньше ларского отряда, чтобы устроить засаду. Но на зимний сбор листьев гендованцы уже не успевали, а следующий сбор урожая наступал лишь в конце весны. Вот к этому сбору они и собирались подготовиться.
В Хаммий прибыли в самом начале весны, за два месяца до наступления срока сбора листьев. И сразу же бросились в порт искать те галеры, которые нанимали ларцы. Когда Дарберн рассказывал, делясь секретом с Эльзиной о дороге к плантации, по которой добирался Эйгель, он назвал два пути. Сухопутный и морской. Но Дарберн не сообщил жене, что морем Эйгель плыл только один раз, следовательно, нанимал один раз и галеру. Одну галеру, а не несколько, про которые подумала Эльзина и ее родня.
Если бы таких используемых галер было несколько, то и шансов найти любую из них было бы намного больше. Но одна галера… Она сейчас могла быть в рейсе, или в этот момент стоять, отдыхая, где — нибудь на обширном хаммийском побережье. Однако баронету Грантеру все же повезло. В первый же день поисков ему посчастливилось наткнуться именно на нужную ему галеру.
Дальше дело было техники и тугого кошелька. Капитан Брибис припомнил поездку, когда он брал тридцать пассажиров во главе с юным милордом и его столь же юным напарником. Помнил и место, где их высаживал. А двадцать золотых быстро направили галеру на запад.