Путь сквозь лес
Шрифт:
– Что?
– Вы уверены?
– Черт возьми!
– Кто?
– Че-ерт возьми!
– Да.
– Да!
– Я думаю, через два с половиной часа.
– Нет! Оставьте все, как есть.
Морс положил трубку и замер, уставившись вперед, как сомнамбула.
– Что-то относящееся к делу? – поколебавшись, отважился спросить Льюис.
– Они нашли тело.
– Чье?
– Джордж Далей. Застрелен.
– Где?
– Бленхэйм. Бленхэймский парк.
– Фью-ю! Там, где Джонсон...
– Джонсон его и нашел.
Внезапно Льюис почувствовал, что ему нужна пинта пива, почти столь же сильно, как и Морсу, но автомобиль мчался, не останавливаясь – неуклонно приближаясь к Оксфорду. Морс не произнес больше ни слова.
Глава пятьдесят пятая
Танатофобия (сущ.): патологический страх смерти или (иногда) вида смерти; острое ощущение смертности человека, почти универсальное, кроме живущих на Олимпе.
Доктор Лаура Хобсон стояла на коленях около тела. На этот раз ее блестящие карие глаза смотрели на другого инспектора, не на Джонсона – на Морса.
– Вы считаете, что он умер мгновенно? – спросил Морс.
Она кивнула.
– Я не эксперт по баллистике, но, вероятно, это одна из пуль со смещенным центром тяжести, которая меняет траекторию внутри тела.
– Ими пользуются при охоте на оленей, – спокойно добавил Морс.
– Иногда... – она ощупала труп, – довольно трудно найти входное отверстие. Но не в этом случае. Смотрите. – Она указала изящным пальчиком на маленькое, окруженное венчиком крови отверстие диаметром чуть больше диаметра карандаша, расположенное сразу под левой лопаткой человека, лежавшего ничком на земле между ними. – Но с выходным отверстием таких проблем не бывает. – Она чуть повернула тело и показала на отверстие – кусок тела был вырван сразу под сердцем, – дыра размером почти с апельсин.
На это Морс смотреть не стал. Конечно, он привык к виду смерти, но смерть в автокатастрофе, или тяжкое телесное повреждение, или просто большое количество крови – зрелища такого рода он не переваривал. Вот почему он отвернулся и несколько минут смотрел на спокойную лесную прогалину, откуда недавно кто-то выстрелил Джорджу Далею в спину и, вне сомнения, наблюдал, как тот падает и затихает под громадным дубом. А владельцы ружей семимиллиметрового калибра? Морсу были известны двое: Дэвид Майклс и Джордж Далей. Но вряд ли Джордж Далей смог бы застрелить самого себя в спину из собственного ружья.
– Есть ли какие-нибудь соображения насчет когда? – спросил Морс.
Доктор Хобсон улыбнулась:
– Это первый вопрос, который вы всегда задавали Максу.
– Он говорил вам об этом?
– Да.
– Да, но он никогда не давал мне ответа, то есть никогда не говорил точного времени.
– Должна ли я сказать вам?
– Пожалуйста, скажите! – Морс улыбнулся ей и на одно или два мгновения подумал, как она привлекательна.
– Десять,
Морс, обычно мало обращавший внимание на время дня, посмотрел на часы: 20.25. Значит, убийство произошло около десяти часов утра? Десять тридцать? Да... приблизительно это время и должно быть, если Морс мыслит правильно. Предположим, что он не прав! Он внутренне был так чертовски уверен, что дело мягко и трезво движется к завершению: ни убийств, ни смертей не будет. У-ух! Кажется, именно так он сказал Льюису? "Только подожди! – вот что он сказал. – Дело само сладится, если только мы готовы ждать". Как же так случилось, ведь дня еще не прошло, как он спокойно отправился в Уэльс, не имея никаких предчувствий относительно надвигающейся трагедии.
И ошибся.
Будут в жизни и большие трагедии, конечно, по сравнению с убийством жадного и несимпатичного Далея. Никто особо не будет тосковать по нему... кроме, разумеется, миссис Далей, Маргарет Далей, которую по неизвестной причине Морс недавно видел во сне. Но и она перестанет переживать по мере того, как время постепенно изгонит из ее сердца остатки нежности. После приличных похорон. После нескольких месяцев. После нескольких лет.
Вместе с тем есть вероятность, что Морс и в этом ошибается.
Льюис незаметно оказался рядом с ним, нагнулся и поднял шляпу цвета хаки, в которой Далей неизменно щеголял и морозным зимним утром, и знойным летним днем. Она, казалось, приросла к его голове.
– Кажется, здесь не так уж часто стреляют, сэр, в отличие от Витхэма, – во всяком случае, не в это время года. Кое-кто из местных имеет права на охотничьи ружья – голубей пострелять или кроликов, а позднее фазанов, но не многие. Вот почему мистер Вильямс, местный сторож, – Льюис кивнул в сторону проходной, – думает, что, возможно, слыхал хлопок в какое-то время сегодня утром. Точнее он ничего сказать не может.
– Потрясающий свидетель, – буркнул Морс.
– Он говорит, что пропустил довольного много народу через ворота – по понедельникам всегда так. Он думает, что помнит, как Далей проезжал через проходную в какое-то время утром, но здесь бывает много машин, принадлежащих усадьбе.
– Он много думает, твой сторож, ты согласен?
– И один или двое бегающих трусцой, как он сказал.
– Буквально один или двое?
– Не знаю.
– Обещай мне, Льюис, что никогда не будешь бегать трусцой!
– Мы можем увезти его? – спросила доктор Хобсон.
– Что касается меня, то да, – ответил Морс.
– Что-нибудь еще, инспектор?
– Да. Мне хотелось бы пригласить вас куда-нибудь и пропустить пару тихих стаканчиков зместе – несколько громких стаканчиков, если вы предпочтете. Но, к сожалению, мы должны отправиться в дом Далея и осмотреть его. Должны ведь, Льюис? – Глаза за стеклами очков подмигнули с юмором и явным интересом.
– Может, в другой раз? – Она ушла.