Путь Смолы
Шрифт:
Так как Колян и К° были рядовыми бойцами и до серьезных пока как-то не дотягивали, то пушки и соответственное к ним отношение все еще присутствовали в их рядах. Покрутить в руках, пострелять на природе по бутылкам они любили. В деле тоже частенько применяли, но конечно не в соизмеримых с девяностыми пропорциях. Серьезность любого дела, скинутого им свыше, подразумевалась сама собой, обсуждению не подлежала и требовала обязательного исполнения, порой даже пошагово и в деталях. Думали наверху, внизу исполняли и радовались упоминанию фамилии и должности бойца в списках поощренных на корпоративном празднике. Типа – киллер Николаев славно постарался в этом месяце на благо процветания компании, устранил недобросовестного
Колян с коллегами работал в отделе киднеппинга. Это было новое направление в их бандитском бизнесе, малоосвоенное, но по мнению начальства весьма перспективное. Банда хоть и была средней руки, но бабло и интересы уже заметно превышали собственные способности пищеварительной системы, старая история про жадность и фраера. Но им пока везло, в серьезные переделки ни руководство, ни рядовые бойцы не попадали. В активе банды было три похищения, два с целью непосредственного приобретения прибыли и одно, связанное с отъемом бизнеса. В первых двух случаях похищенных убивали, в одном случае обоготившись, в другом нет, а в деле с отъемом похищенного пришлось отпустить, ну там своя специфика, жаловаться он вряд ли бы куда побежал. Впрочем, всех подробностей бойцам знать не полагалось, так что особой разницы не было, какая там специфика. Насчет предстоящего дела бандиты тоже не были введены в курс, "на руки" получены пошаговые инструкции и вперед к победе идей и желаний.
– Что, Колян, рецидив любви, – по-прежнему меланхолично разглядывая потолок, сказал Шпала, – беги, Колян, от этих пошлых мыслей. Оно изобилует множеством негативных побочных эффектов. Таковых как дети, празднично-выходные поездки к теще на блины и вечно-недостроенная дача с непрополотыми грядками, домашние тапочки и наваристые борщи служат малым утешением и компенсацией за моральные и физические страдания, как следствие большой, неповторимой и пылкой. Ты наверно искренне считаешь, что халявных секс все сгладит и преобразит будни семейной жизни в ежедневный праздник, позволь с тобой не согласиться, через несколько лет он превратится сначала в работу, без видимых доходов, потом в неприятную обязанность, закончится все обузой, при одной только мысли о которой у тебя будет все опадать, а сам ты станешь во сне наблюдать толстозадую и желанную соседку Вальку, но в реале бояться с ней каких-либо сношений, поскольку законом прописан негласный брачный договор при разделе имущества в связи с разводом, а за ипотеку тебе еще платить и платить. Нет, Колян, эти ноги дурно пахнут…
– Слышь, оставь свои педиковские мысли при себе, – Колян усек, в его понимании, главное в монологе словоохотливого товарища, – если ты баб не любишь, сшей себе килт и хреначь на гей-парад.
– Да, какой же ты все-таки трудный, – Шпала даже повеселел от возможности продолжения развития темы. – Я, Колян, к геям отношусь инфантильно, а не как ты фанатично-нетерпимо, что видимо говорит о том, что из нас двоих латентным гомосексуалистом являешься именно ты. А коль удосужился выучить загадочное слово килт, с гипотетически-отдаленным представлением о нем, то знай, гордые горцы, во главе с Дунканом Маклаутом, никогда тебе не простят грязных намеков на их сексуальную ориентацию.
– Я те щас за педика пальцы сломаю, – Смола резво повернулся к напарнику и злобно уставился на довольное, ухмыляющееся лицо Шпалы, – не гипотетически, а реально.
– Ну, ну, Колян, успокойся, про педика не я, а ты начал, – Шпала вновь струхнул, не выдержав жесткого пронизывающего взгляда, – ты не понял сути моих слов про любовь…
– И понимать не хочу, – фыркнул Колян. – Да и кто
– Ну, считай, что я тоже о непорочном зачатии, – явно не для Колянова понимания, а может, наоборот, как раз для него, съязвил Шпала.
– Умный да. Телки сами просятся, чтоб их станцевали, и больше чем уверен, никто о скором замужестве во время секса из них не думает. Бабам кайф нужен, а не дети и борщи.
– Как говаривал небезызвестный классик одного из революционных движений – сексуальная революция, о необходимости которой так много говорили в последнее время, свершилась. В умах и поступках освобожденного пролетариата. Тут можно вернуться к предыдущему разговору о ломке моральных устоев. Ура, товарищи, пролетариат теперь свободен, абсолютно свободен от догм и навязанных норм поведения и мыслей. Не дрефь, Колян, я с тобой. Дети все равно в пробирках теперь рождаются. Не..по..ро..чно… А порок теперь не более чем спорт – баб-слей к примеру.
Чиркнула зажигалка и в воздух взвился синевато-серый дымок сигареты. Окончательно пришедший в себя в ходе занимательной беседы сотоварищей Була глубоко затянулся и сказал:
– Не, а я понял Шпалу. У меня двоюродный брательник в деревне вот так танцевал, танцевал и дотанцевался до двойни в одном месте и до тройни в другом. Сейчас в одном месте борщи и теща, в другом алименты.
– О как, отец героин получается. А еще говорят низкая рождаемость у нас, и заметь Колян, без всяких пробирок, прокатился, так сказать, обдуваемый ветрами кайфа на бобе, – усмехнулся Шпала.
– В деревне понятное дело, – возразил Колян, – они ж трахаются без разбору и меры что кролики. Без
предохранительных гандонов. Отвечаю, братана сразу новая родня на стволы и ножи поставила, тут хочешь не хочешь женишься.
– А ты че, Колян, думаешь в городе все на халявку прокатит, бабы щас умные и меркантильные, – сказал Шпала. – Вот что с тебя взять? На секс-монстра ты явно не тянешь, тут еще двояко, получишь с тобой кайф или одни мучения. Посему, танцовщица сразу в уме имеет две вещи – единовременную мзду, за зря потраченное время, либо вечный оброк, который клиент будет отрабатывать всю оставшуюся жизнь. Небольшую мзду ей гордость не позволяет брать, она ж не проститутка, а бриллиантами осыпать ты не в состоянии, поэтому вывод, ноги, которые согласятся лечь с тобой в постель, скорее всего в отдаленной перспективе имеют ввиду замужество с непременным участием твоей персоны.
– Ага, разбежался, пинок под зад и алфидерзейн, – глумливо показал зубы Колян. – Ног много, я один. В пинок я от всей души вложу и мзду, и перспективы…
– Колян, я смотрю ты вообще скоро спать перестанешь, ты ж в школу даж из сексуальной тяги к одноклассницам не ходил. А тут целый алфидерзейн, давича килт…
– Не глупей тебя, улица многому учит. Хошь скажу, как по-даговски пальцы сломаю будет.
– Кто о чем, а Колян о ракетах… Не, реально, Смола, может ты втихушку под одеялом "Что?Где?Когда?" смотришь.
– Блин, ну все достал…
Смола всем телом уже было развернулся к навязчивому подельнику, собираясь не на словах, а на деле объяснить Шпале, как будет по-даговски сломанные пальцы, но в это время Була выпрямился как штык, насколько это было возможно при его габаритах в просторах малолитражки, поднял согнутую в локте руку, дабы привлечь внимание товарищей и тихо, словно боясь посторонних ушей, сказал:
– Моменто море, господа, кажись она тяпает…
Шпала, не сразу въехавший в суть, хотел было развить понимание не совсем в тему сказанного словосочетания "момент аморе", на сей раз глумясь над Булой, но вмиг успокойлся под прицелом пронзительно-уничтожающего взгляда Смолы.