Путь тени
Шрифт:
Воины смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами. Агон поднял руку. Стрелки стояли чересчур близко друг к другу, поэтому воспользоваться луками и арбалетами, естественно, не могли. Агон подумал о том, что если начнется беспорядочная пальба, то ни ему, ни королю не уцелеть. Блинт же вполне мог ускользнуть живым.
— Что ж, — сказал король.
— Что ж, — повторил Дарзо, бесстрастно улыбаясь.
Король улыбнулся ему в ответ.
— Тогда мы убьем вашу дочь.
— Мою кого?
Король не
— Подумайте об этом!
Он засмеялся.
Секунду-другую, которые длились бесконечно, Агон гадал, не придется ли ему ловить бездыханное тело короля. Потом перед его глазами что-то мелькнуло. Дарзо Блинт вроде бы еще стоял прямо перед ним, но в то же самое время уже устремлялся в сторону. Все произошло настолько быстро, что Агон не сразу сообразил, в чем дело. Перепрыгнув через стену воинов, мокрушник подскочил к статуе, внезапно изменил направление, а мгновение спустя со стороны ограждавшей замок стены послышались звуки, похожие на те, какие раздаются, когда кошка вскарабкивается на дерево.
Один из стрелков с перепугу вскинул лук и выпустил в воздух стрелу. Агон метнул в него строгий взгляд. Воин проглотил слюну.
— Прошу прощения, сэр.
Алейн отправился в замок, а до Агона лишь пару минут спустя дошло, что он чуть было не заговорил о государственной измене под носом у короля.
Кайлар почувствовал движение воздуха, едва стала открываться парадная дверь дома-укрытия. Оторвав взгляд от книжной страницы, он тотчас взял лежавший перед ним на столе меч с коротким клинком.
Со стула, на котором Кайлар сидел, дверь, конечно, была прекрасно видна. Обустраивая мастерскую, мастер Блинт всегда продумывал каждую мелочь. Впрочем, Кайлар и по звуку догадался, что открывает дверь не кто иной, как Блинт: щелк-щелк-щелк. Щелк-щелк-щелк. Щелк-щелк-щелк. Он всегда запирал, отпирал, а потом снова запирал любой замок. То была одна из его странностей.
Кайлар не стал задавать мастеру вопросов о работе. Сделав дело, Блинт не любил о нем упоминать.
— Ночным ангелам не понравилось, — только и сказал он. Кайлар понял это по-своему: «Хочу поскорее обо всем забыть».
На столе среди прочих склянок с отварами и настоями Блинта стоял пузырек с ядом белой кобры. Кайлар, стремясь ослабить царившее в комнате напряжение, сказал:
— Некоторые отравы не действуют. Я вот читаю ваши книги… Тут не все понятно.
— Значит, надо написать новую книгу.
Блинт принялся раскладывать отравленные клинки по специальным чехлам, а яды, которые со временем теряют свои свойства, стирать тряпкой.
— Некоторые отравы скармливают животным, и им от этого хоть бы что. Но если человек съест мясо такого животного, ему сделается дурно. Мы проводили опыты и не раз в этом убеждались. Тут вроде все понятно, а вот как быть с двойными
Блинт повесил на крюк пояс с оружием.
— Будущий мертвец съедает кусок свинины и ничего не чувствует. Ну разве только легкое головокружение. Подкрепляется перепелкой, и его начинает подташнивать. Съедает то и другое и падает замертво. В подобных случаях действие одного яда усиливается другим. То есть использовать надо и первый, и второй, только тогда достигнешь конечной цели.
— Но скормить отраву придется целой свинье и стае перепелок.
— В больших домах едоков много. К тому времени как кто-нибудь заподозрит неладное, наш клиент будет готов, — сказал Блинт.
— Так можно отравить и многих других. Ведь невозможно предугадать…
— Я предугадываю все! — вскрикнул Блинт. Отшвырнув нож в сторону, он вышел и так сильно хлопнул дверью, что задрожало все находившееся в доме оружие.
Элена посмотрела на чистый лист и еще раз макнула в чернильницу почти сухой кончик пера. Сидя за тем же столом, в столовой Дрейков, Мэгс и Илена Дрейк складывали кусочки игровой мозаики. Мэгс, старшая из сестер, была сосредоточена на картинке, а Илена то и дело поглядывала на Элену.
— И почему я вечно влюбляюсь в тех, кого любить нельзя? — спросила та.
Элена Кромуилл дружила с Мэгс и Иленой Дрейк много-много лет. Общество не одобряло приятельских отношений между слугами и знатью, однако старшие Дрейки считали, что перед Богом все равны. С возрастом девочки стали понимать, что их дружба может показаться странной, поэтому виделись теперь только без посторонних, но это им не мешало.
— Егеря Джина ты вполне могла любить, — сказала Илена, рассеянно придвигая очередной кусочек мозаики.
Мэгс бросила на пятнадцатилетнюю сестру сердитый взгляд.
— Он интересовал меня всего два часа, — ответила Элена. — А потом открыл свой жирный рот, и моей любви как не бывало.
— А Пол? — напомнила Мэгс. — К нему ты тоже пылала страстью.
— Вовсе нет. Это он пылал, поэтому в какой-то момент я и вбила себе в голову, что должна ответить на его чувства.
— Пол хотя бы был настоящий, — сказала Илена.
— Только не язви! — воскликнула Мэгс.
— А ты не злись. Никто не виноват, что ты не умеешь складывать мозаику и опять проигрываешь.
— Ничего я не проигрываю!
— Еще три кусочка, и победа за мной, — объявила Илена.
— Неужели? — Мэгс всматривалась в картинку. — Ну и пожалуйста, мерзкая проныра. Очень хорошо, что ты отвергла Пола, Элена. Только вот на нашем празднике тебе придется скучать без кавалера.
Элена отложила перо, прижала руки к щекам и тяжко вздохнула.
— Вы, случайно, не помните, что я написала ему в прошлом году?