Путь тьмы
Шрифт:
И змеиный огонь был оплачен давным-давно - деньгами, рабами и, что самое важное, услугами. Шахрион попросту выдавливал золото из ненавистного союзника, но венценосец не знал этого, а потом сказал:
– Деньги будут у тебя через семь дней.
– Хорошо. Не позже середины первого месяца осени цитадель Ордена утонет в огне.
– Вот и славно, бывай, - с этими словами лицо в шаре исчезло.
Шахрион убрал бесценный артефакт и потер виски большими пальцами. Сколько лет прошло, а ненависть к правителю Радении так никуда и не
Хотя в ненависти тоже есть свои плюсы - только она позволила ему сохранить рассудок и ползти вперед, когда, казалось, все кончено, и враги восторжествовали окончательно и бесповоротно. Говорят, что ненависть без любви губит душу. Очень даже может быть, вот только любовь у него была.
Давно, очень давно.
Шахрион машинально запустил руку под волосы и прошелся пальцами по застарелому шраму, тянущемуся ото лба до самой макушки.
От любви остались лишь воспоминания, зато ненависть здесь, рядом с ним, приятно греет дыханием бездны и подгоняет в моменты слабости. Он тряхнул головой и вышел из-за стола. Все, хватит, пора поспать пару часов, а то что-то его потянуло на философствования.
Едва закрыв глаза, Шахрион почувствовал, как падает в пустоту. Уже исчезая, растворяясь в небытии, он понял, что сейчас вновь увидит тот проклятый сон, который так давно его не беспокоил...
– Смотри сынок, это - Кийрев, столица Радении. Один из красивейших городов в мире...
Глава 11.
Четвертый день первого месяца лета 2-го года со дня окончания Последней войны.
– Смотри сынок, это - Кийрев, столица Радении. Один из красивейших городов в мире - император Паштион Пятый выглянул из окошка кареты наружу.
– Не хочу, - худощавый бледный мальчик сидел напротив него, недовольно сдвинув брови.
– Отец, мы уже два месяца ездим по землям прихвостней Лиги, я хочу домой.
Император сразу же как-то поник и постарел.
– Сын, следи за своим языком, ты - будущий Черный Властелин и взойдешь на трон Империи, когда я уйду.
Взгляд мальчика стал еще мрачнее.
– Не говори глупости, ты отмечен Матерью, а значит, будешь со мной еще долгие годы. Могу начать учиться и позже.
Отец улыбнулся и потрепал сына по голове, взлохматив его непослушные кудри.
– Учиться надо с детства, сынок. Я вот тоже думал также как ты, и проиграл войну. Теперь вынужден ездить на поклон к победителям, выпрашивая милость для себя и своего народа.
– В его словах Шахрион расслышал плохо скрываемую горечь.
– Не переживай, - понизил он голос и заговорщески подмигнул, - мы еще отомстим, вот увидишь.
– Увижу, если позволит Мать. А ты должен увидеть Кийрев. Иди сюда.
Принц спустился с обитого мягким
Равнина была усыпана золотом пшеницы, раскачивающейся под ласковыми порывами теплого летнего ветерка и упирающейся в величественные белоснежные стены, высотой, наверное, в двадцать человеческих ростов. На огромных четырехугольных башнях, увенчанных остроконечными алыми крышами, гордо красовались черные раденийские волки на бело-золотых знаменах. Вымощенная грубым камнем дорога упиралась в могучие ворота с распахнутыми створками, окованными сталью, и в них, точно в раскрытую пасть заползал нескончаемый людской поток.
– Ну и как тебе Белый город?
– спросил император.
– Цитадель все равно красивее.
– Так и должно быть, - кивнул Паштион.
– Родина, какой бы она не была, остается Родиной.
– Отец, - мальчик напряг память, выуживая из ее отдаленных уголков сведения, полученные от учителя-академика, ответственного за обучение наследника престола не только управлению даром, но и общим наукам, - черный волк - это ведь герб Лиритиэлей, почему они выбрали себе такой странный символ?
– Крамэн Первый, основатель династии, получил его вместе со своим венцом и вторым именем от легендарного Тримиоллы Кимэлиэнуэна около семи с половиной столетий назад. Это знак победы над злом в самом себе.
– И как же Крамэн одержал ее?
– Предал Империю и разбил войска, высланные на усмирение его мятежа.
– Он получил титул за измену?
– Для нас - измена, но для эльфов это был величайший подвиг. Запомни сынок, у любой монеты две стороны, - грустно произнес Властелин.
Красота города сразу же померкла для мальчика, и тому вновь захотелось поскорее оказаться дома, но он не стал огорчать отца и промолчал. Тот не заметил расстройства сына и продолжил:
– В далекие времена владения Империи простирались на пять дневных переходов за Кийрев.
– А пять лет назад они заканчивались в стольки же переходах до него, - буркнул себе под нос Шахрион.
– Папа, чего мы хотим добиться от встречи с венценосцем? Исирины, прегишты, дварфы, тиверы, они враги, которые ненавидят нас и никогда не станут друзьями. Какой смысл и дальше терпеть унижения?
Отец окинул сына грустным взглядом и отвернулся от окна, кивком головы указав тому место напротив себя.
– Понимаешь, сынок, - медленно начал он.
– От встречи с его величеством Гашиэном я ожидаю нечто большего. У него шесть дочек, причем все уже на выданье. Ты тоже мальчик большой.
От ужаса Шахрион онемел, он не мог произнести не слова, только затравленно смотрел на отца.
– Ты меня понимаешь?
– Я должен буду жениться? На псине?
– Сын, раденийцы не очень любят, когда их называют собаками и предпочитают смывать оскорбление герба кровью. Пока мы гостим у его величества, прошу, не произноси это слово.