Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
Шрифт:
— Какой он князь? — Вадим тоже посмотрел на него. — Ну вот я тебе расскажу, а ты послушай, какой он князь. Прошлой зимой — вот примерно в это же время — получилось так, что Олег влетел в лапы ниггеров. Так они я уж не говорю, что его били. Они ему под левым боком разожгли костёр. Вот ты себе это просто представь, Раде. Они его жгли огнём и спрашивали, где наш лагерь и сколько нас. А он им всё равно ни хрена, — Вадим покачал пальцем перед лицом македонца, — он им ни хрена не сказал. Просто взял и не сказал. Как
Раде молча царапал пальцем выемку в снежном блоке. Вадим, кажется, почувствовал моё присутствие — оглянулся и, нервно улыбнувшись, махнул рукой:
— Всё спокойно, Олег.
— Я вижу, — флегматично кивнул я. — Только это спокойствие меня не очень-то устраивает.
А. Галич
Я считал слонов — и в нечет и в чёт.
И всё-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.
И сказал мой чёрт:
— Ну как, старина?
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз — и айда в стремена,
И ещё чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придётся потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!
…Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя (потом!)
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин,
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все, как один!
И ты поймёшь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь: да!
И вместе со всеми: нет!
И ты будешь волков на земле плодить
И учить их вилять хвостом!
А то, что придётся потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!
…Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя (потом!)
…А что душа? Прошлогодний снег!
А глядишь, пронесёт и так!
В наш атомный век, в наш каменный век
На совесть цена — пятак!
И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога — в золу?!
Так давай же, бери, старина, перо
И — вот здесь — распишись в углу!..
…Тут чёрт потрогал мизинцем бровь
— И придвинул ко мне флакон,
И я спросил его:
– — Это кровь?
– — Чернила! — ответил он.
— …Аллилуйя, аллилуйя,
– — Чернила! — ответил он.
* * *
Я лёг поздно — можно было даже сказать, что уже утро. Поэтому вполне законным было моё возмущение, когда меня начали тормошить — и выяснилось, что всего полседьмого, а проспал я едва полтора часа.
"Начинается, — подумал я. — Водрузил на себя Шапку Мономаха, поздравляю…" Вслух я вежливо спросил:
— Какого чёрта надо?
— Олег, — будил меня Басс, — вставай. Тут к тебе человек приполз.
— Ты
— Ты меня не помнишь? — спросил он по-немецки. — Я Мюлле. Мюлле Френкель.
— Мюлле! — я почувствовал, что тоже улыбаюсь. — А, конечно, мы же бегали вместе — ты меня обогнал, тогда, ну, на Малее, да!
— Точно, — Мюлле улыбался ещё шире. — Это я.
— Погоди. Постой, — я встал, начал разыскивать в полумраке сапоги-унты. — Что ты здесь делаешь?!
— Я не один, — Мюлле встал и перестал улыбаться. — Меня послал Андерс, наш фюрер. У нас девятнадцать мальчишек, мы ночуем в лесу, километрах в пяти от опушки. Мы готовы вам помочь — ударить утром с тыла по неграм.
— Так, — я затягивал ремни унтов. — Ты шёл один?
— Да, меня никто не заметил, — Мюлле принял из рук Зорки котелок с настоем вереска, кивнул благодарно. — Я немного поморозился, но это ничего… Мы шли мимо на нашу вторую зимовку, на Дунай. Ну и… — он присосался к котелку, потом передохнул и продолжал: — До света я ещё успею вернуться. Что передать фюреру?
— Да что тут… — начал Басс, но я взглянул на него, и он умолк.
— Но это правильно, — согласился я. — Вот что, Мюлле. Допивай — и давай обратно. Во-первых, конечно, поблагодари Андерса за помощь. А во-вторых — во-вторых, когда будете готовы, подайте сигнал.
— У нас есть рог, — торопливо сказал Мюлле, отставив котелок. — Мы затрубим в него перед атакой.
— Да, — кивнул я. — Тогда мы тоже атакуем.
— Негров лучше гнать в ту сторону, — я увидел, что Вадим тоже на ногах. — Там вдоль Марицы идёт овраг, заросший буреломом. Сейчас там доверху снега.
— Я передам, — согласился Мюлле, надвигая капюшон. — Ну, я пойду, а вы готовьтесь.
— Осторожней, — сказал я ему уже в спину. Басс пошёл проводить. Я посмотрел на Вадима и со вздохом продолжал: — Буди остальных. Всех.
— Не выспался? — понимающе спросил он.
— На том свете отосплюсь, — я потянулся за бригантиной.
— А мы на каком? — ошарашил меня вопросом Вадим.
Я не нашёлся, что ответить.
* * *
— Два дубочка вырастали рядом,
Между ними тонковерхая ёлка.
Не два дуба рядом вырастали,
Жили вместе брата два родные…
У Зорки был хороший голос и, по-моему, она сама толком не замечала, что напевает, ровными движениями брусочка песчаника затачивая свою корду. Мне не хотелось останавливать её пение, тем более, что песня по-сербски звучала очень красиво — я невольно и с грустью вспомнил Кристину… Но потом я всё-таки подал голос: