Путь в Обитель Бога

Соколов Юрий Юрьевич

В небе блеснула молния, и гром грянул так, будто прямо над нашими головами взорвали миллион динамитных шашек. Сразу следом ещё один раскат… Дождь то начинался, то прекращался, а молнии сверкали всё чаще, и мы совсем оглохли. Тотигай тоскливо подвывал себе под нос, шаря безумным взглядом по сторонам, однако с курса не сошёл. Молодец. Или я молодец, что потратил немало времени, пытаясь отучить его от страха перед грозой. Все разумные и полуразумные зооморфы Додхара боятся молний и грома прямо до одури — стоит бабахнуть сверху, и они готовы мчаться куда попало вытаращив глаза. Им срочно надо забиться куда-нибудь, или хотя бы голову

спрятать, как страусу… Наши веруны потирают руки по этому поводу и удовлетворённо повторяют, что так и должно быть — нечисть из преисподней и всякие порождения дьявола обязаны страшиться божьего гнева, предчувствуя грядущую кару. А умники утверждают, что просто работает инстинкт — ведь оказаться в мехране на пути хекату равносильно смерти, если нет убежища.

У нас его не имелось, и мы как раз торчали в том месте, где находиться не следовало. Смерч полз к нам, полз медленно, но я не обманывался. Ленивым он казался только на расстоянии.

— Бросай тюки и дуй к пирамиде, — сказал я Тотигаю сквозь зубы. — Если Бобел уже там…

— Её и не видно!

— А крылья для чего тебе? Махни пару раз, напрягись! Может, сверху увидишь. Да ты и просто так сумеешь оторваться, если не найдёшь пирамиду. Сворачивай в сторону…

— Не трави душу, Элф, — проскулил кербер. — И без того невыносимо.

Надо же, он не хотел меня бросать. А зря. Чего ради, спрашивается, подыхать вдвоём?

Хекату был уже близко — не далее трёх километров, да разве это дистанция, если он сам полкилометра в поперечнике… Дождь совсем перестал, зато усилился ветер. Я уже подумывал, что стоит бросить рюкзак и попробовать потягаться с кербером в скорости, как до меня донёсся топот.

Я обернулся. Тотигай почувствовал, что я остановился, сделал петлю в невысокой редкой траве и замер рядом со мной.

Прямо на нас шёл смерч, и вверху, по раздутому обручу его воронки проскакивали короткие молнии, а перед ним, расправив крылья, длинными прыжками летело по мехрану стадо пегасов. Они нас заметили, и сквозь раскаты грома донеслось их дикое ржание, больше похожее на рёв хищников, почуявших добычу.

Стадо неслось широко развернувшись в стороны, и впереди был вожак. Они уходили от смерча, упиваясь своей быстротой, своей мощью, своей яростью; выискивали налитыми кровью глазами любое животное, более медленное, чем они, не успевшее спрятаться; готовясь налететь, сбить с ног, втоптать в песок и камни.

Пегасы так же сходили с ума от грозы, как и все остальные, но по-другому. Они пьянели — хекату придавал им силы. И если оказавшийся поблизости зверь сумел бы убежать от смерча, от крылатых лошадей ему было не уйти.

Я сбросил с плеч рюкзак и положил рядом винтовку. Хорошая винтовка, но у неё магазин всего на десять патронов. И зачем строить из себя снайпера, если в нашем распоряжении было оружие помощнее, куда более подходящее к случаю? Тотигай освободился от тюков, и я начал развязывать один из них. Ржание раздалось ближе, и когда я выпрямился с ибогальским разрядником в руках, вожак был передо мной. Прицелившись прямо в раздутые ноздри и выпученные глаза, я нажал на спуск. Пегас с невероятной ловкостью сложил крылья и нырнул под выстрел. Я пальнул вторично, а он взял вправо, издав злой визг, который тут же покрыл удар грома. Рядом Тотигай поспешно рвал зубами завязки на втором тюке.

— Готово, Элф! — неразборчиво прорычал он, и я почувствовал, как мне что-то ткнулось в бок. Кербер

держал другой разрядник пастью за дуло, и когда я взялся за рукоятку, зажим сам защёлкнулся на моём предплечье. Резко дёрнув кистью правой руки, я заставил сработать и зажим первого разрядника. Теперь выбить оружие у меня из рук оказалось бы невозможно, я словно сросся с ним.

Вожак был от нас шагах в сорока, когда свернул в сторону, освобождая дорогу стаду и собираясь зайти нам в тыл. Я выстрелил почти не целясь, и всё же попал ему в бок. Пегас взревел и повернул назад — это нас и спасло. Стадо, состоящее целиком из его кобыл и потомства, тоже стало поворачивать, и я выстрелил несколько раз в густое месиво тел, копыт и крыльев.

— Туда, Элф, туда! — Тотигай метнулся в сторону нескольких камней, могущих послужить подобием укрытия. Я бросился следом, успев подумать, сколь нелепа схватка перед лицом нависшего над нами хекату. Он приблизился, превратился в заслонившую горизонт выпуклую стену, и эта стена уходила вверх — в бесконечность.

Впрочем, для пегасов схватка не была нелепостью. Они убьют нас и успеют уйти в сторону.

Я осмотрел нашу линию обороны. Четыре валуна неподалёку друг от друга. Один из них мне по пояс, остальные и того меньше. Остановят они пегасов? Вряд ли остановят.

Чуть дальше стояли несколько скал, больших, но вожак уже поворачивал стадо. Видно, сильный жеребец — он вёл больше двадцати кобыл. Ещё две лежали неподвижно на месте первого столкновения и одна билась там же на земле… И нет времени бежать, и нет времени прятаться.

Я встал за камнем и положил на него оба разрядника, будто прилипшие к моим рукам. Ни прицельных планок нормальных, ничего… Кольца вместо спусковых крючков, и надо продеть туда пальцы. Знать бы, как ибогалы так метко стреляют из этих самопалов? Стадо снова летело на нас, и мне подумалось, что целиться не придётся. Подпустить поближе, и…

Когда они приблизились, то сложили крылья и сомкнулись — так всем не терпелось добраться до нас. Вот и вожак… Ну, теперь-то я тебя не упущу! Привык выпускать вперёд своих кляч… И я подстрелил его, когда он уже готовился свернуть. Пегас грохнулся на землю, проехал по ней, подняв тучу песка, и угодил прямо под копыта не успевшего раздаться в стороны стада.

После этого я потянул за спусковые кольца обоих разрядников сразу и больше уже не отпускал. Сверкающие шары били и били в живые тела и уже мёртвые. Впереди выросла шевелящаяся гора опалённого умирающего мяса, во все стороны летели искры и клочки перепончатых крыльев. Три или четыре кобылы перемахнули через эту груду, и одну я застрелил в прыжке. Другая скакнула через наше укрытие, едва не снеся мне копытами голову. Несколько повернули налево, к скалам. Оттуда по ним хлестнула длинная очередь, и я сразу узнал голос ручного пулемёта Бобела.

— У-у-у-у!.. — восторженно взвыл Тотигай, не в силах по-другому выразить радость от услышанного.

Я пихнул его коленом под зад, толкнув вперёд, и выскочил из-за камней, считая, что расслабляться рано. Над нашими головами — казалось, руку протяни — вращалась чёрно-коричневая воронка. Толстенный крутящийся столб воздуха, песка и камней упирался в землю совсем рядом с нами, поднимая вокруг себя тучи пыли, отбрасывая прочь всё, что не сумел в себя втянуть. Пятясь задом, чтобы держать в поле зрения уцелевших пегасов, мы добрались до крайней из скал и нос к носу столкнулись с Бобелом.