Путь в тысячу пиал
Шрифт:
– Если пойдешь к дому матери, постарайся сделать так, чтобы соседи тебя не видели. И помни, что именно там монахи будут искать тебя в первую очередь.
– Но куда же мне тогда ид…
– А ну стой! – донеслось со двора.
Ракху и Джэу вздрогнули одновременно. Шагов преследователя слышно не было, но Джэу знала, как бесшумно могут
– Гаденыш мелкий. А ты, – Намган повернулся к Джэу, – обезьянья подмышка, не думай, что если поймала проклятого, то лама раскланяется перед тобой в благодарностях.
– Я не…
– И на дополнительный выходной не рассчитывай. Скорее на дополнительный прогорклый котел. А если начнешь трепаться об этом, – он кивнул на Ракху, по щекам которого бежали слезы, – то я сам тебя в этом котле и сварю. Поняла?
Конечно, она поняла. Если б Ракху удалось сбежать, то Намган был бы опозорен: воин не смог уследить за ребенком… Джэу от души жалела, что этого не случилось, но все равно склонила голову в немом согласии.
Ракху вновь попытался выскользнуть из захвата, Нагман ловким движением вывернул ему руку и приложил щекой к стене, отчего тот болезненно взвыл.
– Пожалуйста, не надо, – всхлипнул Ракху. – Отпустите, прошу.
Эта мольба прошлась противным холодом по позвоночнику, вновь воскрешая в памяти Джэу ужасы ее собственного детства. Может быть, теперь пришло время отдать долг благим тэнгри, пославшим ей в тот далекий день встречу со старухой Хиён?
Эта мысль была такой яркой, такой справедливой, что Джэу неожиданно для себя шагнула вперед. В этот миг накидка, что она дала Ракху, сползла с острых мальчишеских плеч, привлекая внимание Намгана. Лунный свет выхватил в полумраке то, как он нахмурился, сопоставляя факты – откуда у проклятого монастырская коричневая ткань? Но додумать Джэу ему не дала. Выхватила
Глава 14. Цэрин
В культуре Тхибата часто встречаются противоречия, которые приводят в недоумение жителей Лао, но не смущают никого из местных. Например, убийство живых существ, будь то человек или животное, идет вразрез с верованиями тхибатцев. Даже охота строго запрещена. Но это не никак не противоречит самому факту употребления мяса в пищу.
Лезвие поднялось и вновь опустилось. Несчастный куст саган-дайля потерял еще часть веток под натиском остро наточенного топора. Земля у ног Пхубу уже была усыпана облетевшими листьями и розовыми лепестками, но они не могли смирить его ярость. Цэрин поначалу пытался его окликнуть и как-то унять, но Лхамо покачала головой:
– Не надо. Он выплеснет свою боль и успокоится. Такое бывает с ним, когда…
Она тяжко вздохнула, устремляя взгляд куда-то вдаль, за вершины гор, где занималась заря нового дня.
– Когда в деревне рождается Бездушный? – высказал догадку Цэрин.
– Пхубу стонал весь лунный день, попав в сети дурных сновидений. Даже амулеты были бессильны. Его мучали вновь всколыхнувшиеся воспоминания о собственном дитя. И о жене. И о реке, что унесла их тела…
В старческих глазах Лхамо блеснули слезы, но она подавила их, в очередной раз вздохнув, взяла таз с зерном и направилась кормить кур. Цэрин покачал головой, которая и без того была тяжелой от его собственных демонов. Сегодня они невнятно бормотали и завывали, видимо передразнивая Пхубу.
Конец ознакомительного фрагмента.