Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
Ползущая по стенам храмов кровь, водные вихри и пожары, расколотые плиты и упавшие статуи, увядшие цветы – и всё это одновременно, но об этом он узнал потом. А тогда стоял вместе с остальными, оглядываясь во тьме, слушал пугливые крики, сквозь которые прорвался призыв: «Храм Целительницы! Храм Целительницы просиял!!»
Тогда в числе первых бросился наружу и сиянием Разящего отпугнул обалдевшую, вонючую толпу черни – он стремился сюда, к храму, вокруг которого погасали остатки золотистого, будто бы солнечного света.
Свет развеивался, уходил от стен, но задержался на дверях – и они распахнулись, когда Хорот был в двадцати шагах.
Позже её признают родовые артефакты, она окажется одной из дочерей свергнутого короля. Пройдёт проверку под зельями правды и расскажет, что её скрывала от погони её покровительница, Касильда Виверрент, жена Эвальда Шеннетского. Арианте присягнёт большая часть знати, и сторонники Даггерна Шутника будут арестованы, и будет коронация – совсем другая, сбывшаяся…
Всё будет позже – но в тот день он, Хорот Эклингский, Эклинг Разящий, шагнул вперед – и преклонил колено, и положил свой меч у её ног. Присягнул ей – первым.
Потому что уже знал, что видит перед собой.
Величайший из турниров – и самый желанный приз.
Мечники всегда склоняют колено, когда турнир начинается.
Она чуть улыбнулась ему тогда – слегка испуганной и немного детской улыбкой. И всю ночь он представлял её своей: острые ключицы и ещё не налившиеся соком бедра, немного угловатые плечики, бугорки грудей…
Это вскипало в нём каждый раз, как он видел её. Неважно – в тронном ли зале, на балах ли, где она иногда принимала его приглашения на танец, в делах ли милосердия – он обратился к благотворительности и был щедр, хотя на самом деле плевать хотел на ноющих, сопливых бродяжек. Но это позволяло видеть её чаще, а чтобы выиграть турнир приходится постараться.
Если разишь лишь клинком – непременно проиграешь.
Мечников считают прямыми и честными, усердными и недалёкими. Эвклинг старался не отходить от этого образа. Немного шрамов, немного танцев, тут вступиться за честь дамы, там бросить опасную шуточку про тирана-короля. И – имя божества, и прозвище, взятое от клинка, портрет истинного Мечника, во весь рост: широкие плечи, гордая посадка головы, лихо закрученные усики и небрежный вихрь чёрных кудрей, дерзко горящие вызовом серо-зелёные глаза. Охотничий или парадный костюм и сокол на перчатке, и рядом – непременно клинок, тоже обнажённый, открытый. Всем ведь известно, что Мечники умеют только сражаться в открытую.
Разве может Мечник укрыться за своей славой? За охотами, восторженными шепотками дам: «Какой галантный кавалер!», за безупречной вежливостью, танцами, дуэлями? Может ли скрыть изощрённый ум за Печатью? Спрятать за турнирами и призами истинный турнир?
Королева – последняя в династии. Династических же браков в Кайетте не заключалось вот уже тысячу лет, мелкие союзы князьков Тильвии не в счёт. Значит, муж будет избран из знати первого уровня любой страны, кроме враждебного Вейгорда. И тот, кто поведёт Арианту в храм, войдёт в род королей и станет со-правителем, а в случае рождения наследника и отхода королевы от дел – будет править.
Эвклингу было что предложить: его имя, его состояние, знатность, репутацию. И знамение – имя и Печать Мечника.
Мечник и Целительница, древний союз, который породил
Целительница и Мечник – освящённый веками союз.
И он предложил королеве службу. Всегда к её услугам и полон почтения. Оставил даже маленькие развлечения, которым предавался втайне: без визитов в Галотту, Град Разврата, было тяжко… но к турнирам следует приступать в хорошей форме.
Он швырял фамильное золото жрицам Целительницы. Строил больницы и жертвовал на приюты: хочешь завоевать приз – готовься к расходам. Он ликовал, когда прошёл процесс над Эвальдом Шеннетским – Шеннету не удалось одурачить юную королеву, и приговор к Правой Ночи выглядел только ещё более жестоким, чем мгновенная казнь.
Той ночью она была в королевской ложе вместе с Касильдой Виверрент. Но Эвклинг стоял недалеко и глядел на королеву. Видел её сошедшиеся брови, плотно сжатые губы. Неприкрытое сострадание за маской твёрдости. Одинокую слезинку на щеке. И пальцы её впивались в перила, и казалось, что маленькая королева сейчас отменит казнь, отступится, пошатнётся, отведёт взгляд. Но она стояла, выпрямившись, и всё смотрела туда, где извивался в руках палачей бывший Плесенный Министр.
Однако излишек милосердия всё же сыграл с королевой злую шутку. Стены храма помнят об этом. О её шагах, когда она явилась сюда, чтобы исцелить Шеннета.
Это и для него памятное место. Для моего противника.
Шеннет – скользкая гадина, и раз уж выжил, – нашёл способ втереться в доверие к королеве. И не потерпит рядом с Ариантой кого-то ещё.
Я понял это быстро – в поединках учишься опережать удар…
И тогда… слышишь, Целительница? Тогда я подготовился к настоящему бою.
Хорот прошёлся перед статуей, прислушался – нет, лишь эхо его шагов. Тишина – и нет звуков… дичи, решил он, нет, уже не противника. Ловушка расставлена, осталось лишь захлопнуть. И размозжить визжащую, извивающуюся тварь, которая так долго ему мешала. Правая Ночь? Нет, на этот раз нет.
Полагаться на милосердие Мечника – всё равно что взывать к воинственности Целительницы.
Эвальд Шеннетский был препятствием. Он и его жена – потому что они имели влияние на Арианту. Этот треугольник забавлял Хорота: супруги, которые терпеть друг друга не могут, тянут маленькую королеву в разные стороны, дают разные советы… к чьим она прислушивается чаще? Ходят слухи, что всё больше принимает сторону Хромца. Впрочем, уберёшь одного Шеннета – его жена обретёт большее влияние на королеву, может отговорить от брака. Нет, Арианта должна остаться одна – без наставников, без советчиков, растерянная, напуганная – чтобы прижаться к нужному плечу…
Своего героя и защитника, и истинного Мечника, а раз так – ему нужно не просто избавиться от докучливых помех. Нужен подвиг во имя Дамы – но не ради неё. Спасение своей жизни или репутации королева оценила бы, но Хорот знал, что она оценила бы больше. Видел, как она раздаёт свой Дар Целения – прикасается к язвам и гнойным ранам, к застарелым ожогам, к желтушным старухам в лихорадке…
Он должен был спасти народ, который она так любит. Уберечь от страшной опасности, источник которой – Хромец или Вейгорд – старое пугало со времён Братских Войн.