Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
– Стоять! – голос Хааты – злой шелест умирающей листвы. – Си-шээ-но фиос! Этот быстрый, сильный. Вам не успеть. И с холодом не успеть! Отпущу – укусит трёх, четырёх!
Личико у неё кривится, глаза горят недобрыми зелёными огнями. И пальцы второй руки топорщатся словно ветки диковинного растения, и по розам за её спиной проходит слабый трепет – будто волнуется цветочное море. Тщедушная грудь даарду вздымается, и Хаата словно не знает – куда кинуться. Сбежать в проход? Её наверняка не выпустят.
– Стойте все! Ты! Ты!
Это
Гриз Арделл, моя невыносимая, говорит тихо:
– Спасибо, Лайл, сядь, пожалуйста. Остальные тоже не двигайтесь.
И встаёт, оказываясь лицом к лицу с разозлённым терраантом, который, к тому же, пытался убить Касильду Виверрент.
– Поговорим, Хаата? Только на общекайетском, если ты не против. Так, чтобы все тебя поняли.
Кажется мне, или в скривленном, скукоженном личике, словно на древесной коре, прорезается нечто неожиданное? Вина.
– Тут нечего говорить, Гриз Арделл. Я плохой корень.
– Не настолько плохой, чтобы поубивать нас поголовно, – спокойно отзывается Арделл. Она не пытается подойти к Хаате, и их разделяет не меньше семи шагов. – И не настолько, чтобы попытаться убить невинного человека. Ты же не убийца, Хаата.
– Тебе откуда знать! – бросает та зло, обнажая редкие, мелкие зубы. – Все бывают дурные корни. Каждый бывает убийца. Даже Пастыри.
Гриз Арделл смотрит непоколебимо – словно с крепостной стены. Она только чуть опускает подбородок, соглашаясь – да, даже Пастыри.
– И всё-таки я знаю. Хотя бы даже по тому, насколько нелепо ты пыталась выполнить то, что тебе поручили. После первой удачной попытки ты осознала, что натворила, не так ли? И не смогла дальше. Даже постаралась отвести веретенщиков от людей – рассыпала снадобье в тех местах, которые навещала только Касильда Виверрент. И куда вряд ли пришёл кто-то ещё, кроме наших ловцов.
Она говорит ласково, будто с испуганным ребёнком – но мне становится всё страшнее. Какие демоны обуревают маленькую даарду изнутри? Она слушает как заворожённая, словно бы забываясь, а потом лицо вновь искажается – то ли от злости, то ли от боли.
И веретенщик всё так же лежит на ладони. Нервно высовывая язычок и озирая нас – возможные цели.
– Я не знала, что твой народ может с ними общаться, – говорит Арделл так, словно мы просто сидим на ежедневной «встряске». – Так и раньше было?
– Было раньше. Кто выводил их – брали наших как слуг. Плохиъ корни. Изгнанники тоже. Магия была против бэраард. Не против нас.
– Это объясняет, почему вас не кусали. Но не объясняет, почему вы можете ими управлять. Это ведь ты замедлила их, насколько могла. Значит, в создании веретенщиков участвовала магия даарду.
– Часть силы Кэлда-Ард, часть связи –
Ладонь её дёргается так, что веретенщик едва не слетает.
– Создать что-то, что убьёт Людей Камня, – тихо продолжает Гриз.
– Да. Пока бэраард совсем не убили Её. Хотели отомстить. И остановить что-то – что, я не знаю, не спрашивай, сестра. Дурные корни не всё знают.
– О прошлом – да. Но о настоящем ты знаешь куда больше. Зачем ты и другие изгнанники вступили в союз с этими людьми? Почему не отвернулись, даже зная, что те творят? Почему ты…
Она не продолжает, но и без того ясно, что речь о Касильде Виверрент. Лицо даарду перекашивается совсем, глаза сверкают через тёмные пряди, и она выдыхает одно слово – длинное, свистящее, на которое Мел отзывается приглушённым ругательством.
– Разменная клятва, – переводит Гриз Арделл.
– Священна даже для дурных корней, – вышёптывает даарду. – Переступишь – кровь убьёт тебя. Хотела, чтоб ты знала, сестра. Чтоб поняла.
– А вторая? Это клятва «службу на службу», к ней прибегают редко, я знаю – но значит, клялся кто-то и со второй стороны? Чем и в чём?
Терраант прерывисто дышит, с носа у неё капают слёзы. Она выглядит пойманной, отчаявшейся. Но предчувствие шепчет, что она скрывает что-то страшное. Если сейчас использовать Дар Воды, попытаться при помощи вод фонтана выбить у неё из руки веретенщика… успею или нет?
– Кто и в чём? – повторяет Гриз Арделл, и в голосе у неё – свист кнута. – Вы клялись кровью и остатками связи с Ардаанна Матэс – что исполните любую порученную службу, так? А он? Клялся Даром, верно? Или был какой-то особый ритуал?
Шпильки выскальзывают из её причёски, тихо звенят о мрамор – выпускают на свободу каштановые пряди. И наверняка у неё сейчас в глазах эта невыносимая, безумная зелень, которой так сложно противостоять, которая говорит всё лучше слов. Даарду глядит варгине в глаза, и отшатывается, обмякает, словно понимая что-то.
Например – что ритуал клятвы со второй стороны мог быть фальшивым.
– Кто броню пробьёт, крепче древних стен? Зверь, что род хранил девяти колен, где к руке рука, где Печать – в Печать, лютый зверь стальной там начнёт крепчать…
Этого я ждал меньше всего – вместо ответов или угроз Хаата бормочет стихи. Что-то будто смутно знакомое, древняя загадка про родовой атархэ. Хаата что-то говорит Арделл на языке даарду (я разбираю только «Сиаа-Тьо») – и дальше их разговор идёт тоже словно бы на другом языке. Они читают вопросы и ответы в глазах друг друга – мы же слышим лишь отголоски.