Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Мало ему было одной женщины, мало! В этой жажде постоянного сладострастия он даже завидовал свободе фрейских отношений и видел сходство грехов их и свой. Изменял Асвальд своей супруге больше одного раза или нет (памятуя о существовании Горана), Исак не узнал. Репутация короля тщательно оберегалась близкими. Зато Её величество иногда позволяла себе расслабиться, даже когда Асвальд находился дома. В одну из западных башен раз в две-три недели на подъёмнике доставлялось два раба, которых после никто не видел. И ход туда был закрыт — помещение представляло
Сладострастничали Солвег и Марна. Улва пока только наслаждалась незамутнённым счастьем с Гораном, который, в свою очередь, раз в неделю уходил из дворца в районы попроще и пропадал там до рассвета. То же можно было сказать о других фрейлерах, с которыми познакомился Дыв.
К слову, о фрейлерах. Их насчитывалось совсем немного, примерно десятка два-три на весь Фрейнлайнд. Больше половины находилось в охранном штате, кто-то плавал с мастером Оржаном, остальные занимались рудниками. В одну из последних бесед Дыв спросил Горана, ведётся ли учёт фрейлеров, как это делают с магами в Кар-Малерии. Горан подтвердил наличие некоей книги, в которой были записаны все фрейлеры с указанием места службы и кратким описанием семьи.
Да, важных дел в списке добавлялось, но одна проблема решилась сама собой. Марна и Солвег каким-то известным одним фрейским ящерицам способом избавились от младенцев, несущих опасность для бестолковых мамаш. У Кайи не проявилось ни единого признака полного чрева, о котором бы знал Исак, однако на всякий случай он стал осторожнее, тем более помня о приказе королевы. Из дотошности к мелочам Дыв, усыпив однажды Кайю, отправился к… Вообще-то он собирался к Солвег, но сам не понял, почему свернул в башню Марны, — и не пожалел.
Старшая злюка открыла дверь и усмехнулась, оглядывая Дыва с ног до головы:
— А я всё думала, заглянет ко мне напоследок бог любви или нет? Занятное имя ты себе выбрал.
Исак растерялся: имя своему порочному образу придумал шутя — нашёл в библиотеке учебник по старому языку, которым давно уже никто не пользовался, и слепил “duw cariad“[1].
— Не знал, что ты склонна к языкам, — заставил себя справиться со смущением, вошёл и развалился в удобном кресле, протягивая руку к принцессе.
Марна стояла напротив, скрестив руки:
— Моя сестрёнка всё-таки пометила тебя. Аж в ушах заложило от её вопля. Будь она проклята! — принцесса поморщилась, потирая браслеты, моментально нагревшиеся. — Не сдохнет, не бойся. А ты что думал, я её благодарить должна? Украла у меня Инграма, трон. Тебя присвоила… Зачем пришёл?
Дыв разглядывал её, склонив голову набок, и, прежде чем ответить, резко встал, схватил Марну и рывком вместе с ней вернулся в прежнее удобное положение:
— Пришёл извиниться. Кайа милая, наивная и слишком послушная для фрейи. Мне нравится твоя сестра, но… — рука Дыва полезла под свободную накидку Марны, — и всё-таки она — не ты. Нет в ней той силы, которая исходит от тебя…
Девушка фыркнула, но чужую
— Инграм говорил почти так же. Моя сестра никогда не сделает его счастливым. Даже если ты её научишь всему, что положено уметь жене.
— Чем тебе не нравится дикий принц? А может, ты хочешь выйти замуж за малерийца? Я мог бы тебе помочь, рассказать о наших обычаях более подробно.
Дыхание Марны участилось от нескромных движений рук гостя, и всё же она нашла в себе силы оттолкнуть Дыва и подняться:
— Кар-Эйра далеко, земли диких — близко. Как-нибудь вытерплю. Убью мужа при удобном случае и стану полноправной королевой востока. Сама буду решать, кого пускать к себе в постель… Пойдешь ко мне служить?
Дыв лениво потянулся, встал:
— Смотря как позовёшь и что предложишь.
Марна оценивающе скользнула по его лицу, нарочито расстёгнутой одежде на груди:
— Крылья. Могу предложить тебе их. Думаешь, дикие просто так мечтают о брачном союзе с фрейями? Отец моего будущего мужа с меня глаз не сводит. Сынок его так себе, жёны вождя дохнут не хуже наших рабов на руднике, так что быть мне скоро вдовой, а потом женой вождя.
— Как же ты мне подаришь крылья? Её величество запретило мне к вам приближаться, говорит, Свет и Тьма не совместимы. Я за Солвег начал переживать, как она наследников рожать будет?
Марна рассмеялась:
— Можешь не беспокоиться. Ваш принц, как и, впрочем, дикий, сначала пройдёт посвящение Тьме, затем призовут Равновесие и свяжут два наших рода.
— Подожди-ка, кар-малерийскому принцу придётся отречься от Света? — похолодел Дыв.
— Получается, так. А ты как хотел — чтобы ваши были умнее моего отца? Ни Светом, ни мужским семенем не получится у кар-малерийцев покорить Тьму… Что, думаешь, твои принцы не знали о цене? Думаешь, они пообещали силу Источника для того, чтобы Солвег стала светлой?
Дыв задумался, потирая отросшую за сутки щетину:
— Да кто ж их знает? С нами, простыми, Ядран не делился подробностями. Сказал только, что…
Марна притянула его к себе за воротник дублета, прошептала в губы:
— Зачем ко мне пришёл?
Руки Дыва немедленно дали ответ, и Марна удовлетворённо улыбнулась:
— Не торопись. Я тебе покажу, что значит иметь крылья, пойдём!
Она вывела гостя на террасу и, начиная трансформацию, повернула голову:
— Садись на спину и хватайся за шею, не бойся, не уроню. Слетаем кое-куда, сам многое поймёшь.
Усмехнувшись своим страхам, Дыв залез на спину ящерице, чьё тело отчасти превосходило величину хорошей тягловой лошади. Ящер вразвалку, неловко подошёл к краю террасы и рухнул вниз, распахивая через мгновение крылья. Дыв машинально зажмурился, но, привыкнув к ощущению парения, открыл глаза и взглянул вниз. Где-то там, на чёрном дне небольшой чашеобразной долины Фрейнлайнда, спал город. Вместе с портом, домами, дворцом и Кайей.
Марна свернула налево и теперь летела к северным скалам.