Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Шрифт:
– Боже, я вся избита, – сказала она. – Но мы это сделали!
Я ничего не сказал. Она уже все сказала за нас обоих. Мы сидели, глуповато улыбались друг другу и выглядели в голубом свете хичи как маски Хеллоуина.
Больше ничего в тот момент я не мог делать. Голова у меня кружилась. Прежде всего нужно было справиться с мыслью, что я еще жив. И я не хотел подвергать опасности это непрочное сознание своими движениями.
Впрочем, было очень неудобно, и спустя какое-то время я понял, что мне жарко. Я закрыл шлем, чтобы отгородиться от жары, но внутри пахло
Тогда меня удивило, почему жара просто неприятна, она не сжигает нас мгновенно.
Металл, из которого сделаны стены туннелей хичи, очень плохо проводит тепло, но ведь прошли сотни тысяч лет. Мой старый печальный больной мозг некоторое время занимался этой мыслью и наконец пришел к заключению: до самого недавнего времени, может еще какую-нибудь тысячу лет назад, в туннеле искусственно поддерживалась относительно низкая температура. Следовательно, пришел я к мудрому заключению, должны для этого существовать какие-то автоматические механизмы. Ну и ну, сказал я себе. Их стоило бы отыскать. Пусть они сломаны. Именно из таких находок создаются состояния…
И тут я вспомнил, зачем мы вообще оказались здесь. Я посмотрел вверх и вниз по коридору в поисках добра хичи, которое сделает нас богатыми.
Когда я был школьником в Амарилло, моей любимой учительницей была калека по имени мисс Стивенсон. Она рассказывала нам истории из Балфинча и Гомера.
Однажды она испортила мне целый уикенд рассказом об одном греческом парне, который больше всего хотел стать богом. Я понял, что в те дни это было довольно обычной целью для умного молодого грека, хотя и не был уверен, часто ли ее удавалось достичь. Этот парень сразу сделал несколько больших шагов по лестнице – он уже был царем маленького государства в Лидии, но ему нужно было больше. Ему нужна была божественность. Боги даже разрешили ему прийти на Олимп, и похоже было, что у него получится… пока он все не испортил.
Не помню подробности, что именно он сделал, какое-то отношение к этому имела собака, и еще он проделал грязную шутку, заставив одного из богов съесть собственного сына (мне кажется, у этих греков были очень примитивные представления о юморе). Как бы то ни было, его за это наказали. Получил он в награду одиночное заключение – вечное – и отбывал его, стоя по горло в прохладном озере, но не в состоянии пить. Как только он открывал рот, вода уходила. Этого парня звали Тантал… и в туннеле хичи мне показалось, что у меня с ним много общего.
Да, мы нашли сокровище, которое искали. Но не могли дотянуться до него.
Вероятно, мы прокопали ход не к центральному туннелю. Похоже на боковое ответвление, отходящее под прямым углом. И оно с обоих концов было перекрыто.
– Как вы думаете, что это? – тоскливо спросила Дорри, пытаясь что-нибудь разглядеть в щели десятитонной плиты металла хичи, лежавшей перед ней. – Может, это оружие, о котором вы говорили?
Я помигал слезящимися глазами. За плитой – машины самых разных видов, неправильные груды предметов, возможно контейнеры для
Я стоял, прижавшись шлемом к одной из плит, и чувствовал себя как Алиса, которая всматривается в крошечный сад, а бутылочки «Выпей меня» у нее нет.
– Я знаю только, – сказал я, – что такого еще никто не находил.
И опустился на пол, утомленный, больной, но все равно довольный миром.
Дорри села рядом со мной, перед этими закрытыми вратами рая, и мы немного отдохнули.
– Бабушка была бы довольна, – сказала Дорри.
– Еще бы, – согласился я, чувствуя себя словно навеселе. – Бабушка?
– Ну да, моя бабушка, – объяснила она, и затем я, может быть, снова потерял сознание. А когда пришел в себя, она рассказывала, как ее бабушка много-много лет назад отказалась выйти замуж за Коченора. Казалось, это для Дороты Кифер очень важно, поэтому я постарался вежливо обратить внимание на ее слова, но все равно как-то они не имели смысла.
– Минутку, – сказал я. – Она не хотела за него выйти, потому что он был беден?
– Нет, нет! Не потому, что беден, хотя он тогда не был богат. Потому что он работал на нефтяных полях, а она хотела чего-нибудь более надежного. Очень похоже на бабушку. А когда год назад Бойс появился снова…
– Он дал вам работу в качестве своей подружки, – сказал я, кивая, чтобы показать, что понимаю.
– Нет, черт возьми, – ответила она, разозлившись. – В своем офисе. Остальное… пришло позже. Мы влюбились друг в друга.
– О, конечно, – заметил я. Мне не нужны споры.
Она напряженно сказала:
– Он на самом деле хороший, Оди. Конечно, не в бизнесе. И он для меня все сделал бы.
– Он мог бы на вас жениться, – сказал я, чтобы продолжить разговор.
– Нет, Оди, – серьезно ответила она, – не мог. Он хотел жениться. Это я сказала «нет».
Она отвергла все его деньги? Я помигал. Не стал спрашивать, но она сама поняла.
– Если я выйду замуж, – сказала она, – мне нужны будут дети, а Бойс о них и слышать не хотел. Он сказал, что если бы мы встретились, когда он был помоложе, может, семидесяти пяти или восьмидесяти, у него был бы шанс, но сейчас он слишком стар, чтобы заводить семейство.
– Тогда вам следует поискать замену.
Она смотрела на меня в голубом сиянии.
– Я ему нужна, – просто сказала она. – Теперь больше, чем когда-либо.
Я немного подумал над этим. Потом мне пришло в голову проверить время.
Прошло сорок шесть часов после его отлета. Он сейчас может вернуться.
И если вернется, когда мы тут болтаем, постепенно сообразил я своими затуманенными мозгами, девяносто тысяч миллибар ядовитого газа обрушатся на нас. К тому же будет поврежден наш девственный туннель. Едкий газ быстро уничтожит все за этим барьером.
– Надо возвращаться, – сказал я Дорри, показывая время. Мы встали, последний раз взглянули на сокровища Тантала за плитами и начали подниматься по шахте в иглу.