Путь Знахаря

Утолин Константин Владимирович

— Вот еще пару таких вот выездов, — вздыхал он — когда местные ничего не скрывают, а наоборот, помогают разобраться — и он вместе с Дмитрием смог бы полностью разобраться в том, как местные шаманы питаются солнечным светом. Блокнот был исписан до корки и теперь этнограф делал записи на кусках коры. Индейцы, у которых не было письменности, с интересом наблюдали за ним и спрашивали о том, что он делает. При этом объяснение каждый раз вызвало недоумение. Им было совершенно не понятно, зачем он «ловит слова и пристраивает их на листьях странного растения, живущего у него в одежде», как они назвали его блокнот. Разве он не может все это просто запомнить сам или, если надо, попросить запомнить все это его помошниковиз Запредельного Мира?

Услышав это, Екатерина и Дмитрий переглянулись. Ведь если у жителей всех посещенных экспедицией планет нет подсознания и они умеют обращаться к ноосфере, то им и впрямь совсем

не обязательно что-то запоминать — события своей жизни или то, чему их учили. В ноосфере хранятся все знания и данные о том, что было, есть, а может и о том, что будет. И значит, жителям всех посещенных ими планет просто нет нужды что-то записывать! Что означало принципиально иной путь развития этих цивилизаций, нежели в мирах, в основном опирающихсяпри передаче знаний на записи! И пусть в ряде уже посещенных миров, цивилизации которых использовали сравнительно развитые машинные технологии, записи и письменность существовали, но в основном, как только сейчас поняли Дмитрий и Катя, записи эти носили художественный или чертежный характер. То есть жители тех планет делали записи либо с целью самой по себе игры слов (поэтому, кстати, там были почти сплошь поэмы и стихи и практически не было прозы), либо они делали чертежи технических конструкций и сопровождали их пояснениями и комментариями (как сказали бы земные конструкторы — создавали комплекты сборочных чертежей вкупе с технологическими картами). Первое было игрой ума в сфере изложения эмоций, а второе просто облегчало создание технических устройств — ну и впрямь, не станешь же каждый раз обращаться к коллективному разуму по пустякам вроде того, какого диаметра винт должен стоять в том или ином узле парового двигателя или каким способом соединяются трубы разного диаметра в канализации. Но записей иного характера — исторических, социальных и тому подобное, у тамошних жителей не было. («Да уж, у них точно не будет книг типа Библии или Корана, которые можно будет переписывать и толковать ради приобретения власти, как это происходило на Земле», — подумал Дмитрий. — «Равно как и газет и журналов, которые трактуют происходящее в угоду правителям». Поразившись, как ни он, да и никто из землян не обратили на это внимания раньше. И решил, что вернувшись на «Пересвет», сразу сообщит Гарчеву и Носову и об этой детали развития цивилизаций, которые они уже посетили.

В общем, дни пребывания среди индейцев у Дмитрия, Павла и Екатерины были заполнены до предела. А вот чем занимался Трофимов, было понятно гораздо меньше. Приходя «на кухню», как шутливо назвала Екатерина отведенное им место для приготовления пищи, лишь к завтраку и к ужину, все остальное время он бродил по деревне и подсаживался то к одной группке индейцев, то к другой. Иногда молча слушал их разговоры, иногда что-то рассказывал сам. В общем, вел себя, по словам Екатерины, как типичный сборщик информации. «Прознатец, как назвали бы подобного ему у нас на планете. Если бы, конечно, догадались о том, чем он занимается», — подумал Дмитрий. Но Александр занимался не только тем, чем ему, в общем-то, и полагалось по служебным обязанностям — в дополнение к этому он живо и с неожиданным для его друзей интересом общался с теми, кто разводил и дрессировал местных животных. Трофимов с искренней радостью возился даже с устрашающего вида пауками и змеями, яд которых местные знахари использовали точно для тех же целей, что и их земные коллеги. А местная «кошка», больше всего напоминающая земную пуму, только раза в полтора крупнее, вызвала у Трофимова и вообще невероятный интерес. И он стал все чаще пропадать в лесу в надежде, как он признался Дмитрию, научиться ладить с животными так же, как это делают местные. В детстве он мечтал стать дрессировщиком. И здесь эта забытая страсть вдруг вспыхнула с новой силой. «Жаль, времени мало», — сетовал прогрессор, убегая в лес — один или вместе с кем-то из местных.

Ну а поскольку землянам и Дмитрию было очень интересно узнать про жизнь горных племен, то Мудрейшие, узнав, что гостям уже через две одиночных луны надо вернуться обратно к своим и поэтому они не успевают попасть в горы, то, посоветовавшись, решили показать пришельцам со звезджизнь своих собратьев с помощью объединения разумов. Лидером «малого единства» землян стал, конечно же, Дмитрий, которому помогала Екатерина, а Александр и Павел были «в прицепе». Местные шаманы и Мудрейшие «вызвали» своих собратьев в горах и совместными усилиями сделали «проход» в коллективное сознание горных жителей. Так земляне смогли увидеть много самых разных достопримечательностей горного государства словно изнутри, глазами самих местных «инков» и «майя». Великолепные ступенчатые храмы и величественные купола построенных на горных пиках храмов — обсерваторий, причудливо изгибающиеся террасы посадок, уступами спускающиеся по крутым склонам. Обширные поля изумрудного мха на черных лавовых породах

по берегам высокогорных озер, которые из — за нереального сочетания цветов и плавно перетекающих линий больше всего напоминали подводные, а не земные ландшафты. Поражающие своими очертаниями гигантские туфовые «грибы» и разноцветные каменные барханы. Здесь был даже выточенный ветрами верблюд! На побережье же местного океана из воды выступали камни, облепленные удивительными водорослями, имеющими силиконовый панцирь. А еще среди увиденного землянами были величественные пещеры с подземными озерами и абсолютно фантастической архитектурой сталактитов и сталагмитов и потрясающие воображение каньоны и водопады. Грандиозные панорамы восходов и закатов над горными пиками. Ну и, конечно, огромное количество самых разнообразных растений и животных, о которых индейцы знали много чего такого, о чем земные биологи даже и не подозревали.

Время пролетело незаметно и пришло грустное время расставания. На прощание индейцы щедро одарили гостей, а сказители исполнили песнь расставания и пожелания легкого пути.

Ушедший раньше, якобы для того, чтобы проверить готовность флайера, Александр сказал, что будет ждать на месте посадки. И когда остальные члены группы вышли на опушку поляны, то увидели, чем на самом деле был вызван его ранний уход. Он тоже прощался. Не желая показывать друзьям то, что считал недопустимой для него, крутого прогрессора, слабостью. Трофимов прощался с той самой пумой! Он скакал перед зверем, а пума изо всех сил делала вид, что не понимает. Потом она повалилась на землю, перевернулась на спину и закрыла морду лапами.

— Да ты просто издеваешься, да?! Полчаса уже показываю! Вот и не и получишь ничего вкусненького на прощание!

Огромный зверь тут же подскочил к нему, положил передние лапы на плечи и внятно сказал: «Рррр!»

— Ладно — ладно, на, шантажист!

— Развлекаешься? — произнесла Катя, первой выходя из — за скрывающих всю троицу кустов.

— Ой, он такой классный! Мы подружились. Если честно, мне так жаль с ним расставаться! Взять бы на корабль, да только Гарчев меня сожрет, а им закусит, — тяжело вздохнул Александр, помогая подошедшим загрузить вещи и залезая в кабину. После чего еще раз погладил терпеливо сидевшую рядом с флайером пуму, словно отпуская ее. Зверь потерся о него, едва не свалив с ног, лизнул в лицо и только после этого скрылся в зарослях.

— А может и не я ему понравился, а лишь наш шоколад приглянулся? Ведь весь запас из пайка слопал! — сказал Александр, запуская проверку приборов и стараясь то ли скрыть свою, как он считал, слабость, то ли стараясь смягчить себе горечь расставания с необычным другом. — А в первый раз, когда его в лесу увидел, струхнул я конкретно! Прикиньте, просыпаюсь, а эта зверюга сидит и внимательно так меня рассматривает. Я с перепугу чуть не помер! М — да, если бы местный не проснулся и не объяснил мне, что эти зверюги страшно любопытны и этого самца чем-то заинтересовал именно я, то, наверное, я бы пальнул таки из ИРа. И сказав это, Трофимов тут же сменил тему разговора:

— А чего это ты, Дмитрий, так любовно прижимаешь к груди? В таком большом мешке то?

— Я разузнал все, что местным известно про летаргического клеща. Индейцы знают про него, но у них любой сон — благо, и потому они не будят тех, кто уснул после укуса. Раз спит, значит, духи благоволят ему, давая возможность творить реальность. Но вот что любопытно — у индейцев все укушенныепотом просыпаются сами. И без каких бы то ни было последствий для здоровья! Но, тем не менее, шаманы кое — что мне подсказали. Здесь травы, амулеты, краски для нательных изображений и татуировок, серебряный котелок, поленья дров и специальные камни для регулирования температуры. Так что попробуем вылечить парня.

— Здорово! Ага, а вот и наша «кавалерия», — последние слова относились к вынырнувшему из — за деревьев на бреющем полете и зависшему над поляной тяжелому глайдеру с эмблемой «Пересвета» на борту.

— Глайдер ты вызвал? — спросила Екатерина.

— Нет, Павлов приказал сообщить, когда мы будем возвращаться, чтобы выслать, как он выразился, «силовое прикрытие». И если честно, меня это устраивает — вдруг опять эти стрекозоиды зловредные налетят. Второго такого ремонта, как был, я уже не перенесу. Ну а теперь, как говориться, пристегните ремни, приведите спинки сидений в вертикальное положение и зажмите свои идентификаторы в зубах — мы взлетаем.

И уже запустив гравикомпенсаторы и двигатели, добавил:

— Вот оцените победу моего разума над обстоятельствами! Эх, знали бы вы, как я его чинил!

Вернувшись на базу, Дмитрий и Егорова сразу же отправились в полевой медицинский модуль. Состояние впавшего в летаргию Похлебцева оставалось без изменений. Знахарь попросил дежурного врача раздеть его и, достав керамические пузырьки с разноцветными красками, нанес узоры на лицо и тело спящего. Вокруг его головы разложил несколько амулетов. Врач наблюдал за ним крайне скептически, ибо поверить, что это сработает, ему было сложно.