Путь
Шрифт:
— Судя по эмблемам на броне, это «К’ахор», смертники-штрафники им или победа, или вилы от своих же. — Влезает в разговор пилот.
— А бэтэр-то чем, салаги уконтрапупили, и как он вообще в ущелье оказался?
— Будто скинул кто-то!
— Нихуя, это ведьма рыжая видать!
— Что там гореть-то может? В атмосфере же нет кислорода?
— А в БТР есть и кислородное оборудование тоже. Вот оно-то, похоже, кислород и даёт. — Ошеломлённо галдели десантники.
Видно, как кто-то из пятёрки Шепард ходит по плато и делает контроль пиратам. — Хм, судя по броне это сама Шепард. — Думает Андерсон. Видно, что левая рука висит у неё плетью, карабин пристёгнут за спину. И капрал пользуется ПП, держа тот одной рукой. Над одним из десантников склонилась медик. Рядом с ней сидит на корточках Адамс. Двое парней стоят
Летун разворачивается кормой к Шепард и её ребятам, и опускает слип. Выскакивают десантники, прикрывая отход пятёрки капрала. Адамс, вместе с медичкой фон Арним, на носилках тащат раненого, судя по телеметрии — Хоффмайера. Парень жив, но в состоянии искусственной комы. Вообще во всей группе цел только Адамс, все остальные основательно побитые. Но кроме капрала и Хоффмайера серьёзно никого не зацепило, так мелочи, царапины. Шепард ковыляет к летуну, телеметрия показывает, что у неё осколки в плече, в брюшине и в ноге. Поэтому-то и скособоченный вид, и висящая плетью рука. Девушку с двух сторон подхватывают под руки напарники и бегом бегут к машине. Вот все загрузились, и летун пошёл вверх, поднялся и загерметизировался слип, зашипел климатизатор. Десантура подняла забрала.
— Адамс, доклад! — Говорит он.
— Задание выполнено, сэр! Согласно боевой задаче, я саботировал работу буя, а капрал Шепард, не позволила противнику вернуть над ним контроль. В ходе боестолкновения уничтожено до роты противника и БТР. Потери, пятеро раненых, рядовой Хоффмайер тяжело, капрал Шепард ранение средней тяжести, трое оставшихся незначительно, без потери боеспособности.
— Хорошо, развёрнутый доклад на борту в письменном виде, Адамс. Шепард? Капрал Шепард?
— Она без сознания, сэр. — Басит вокодером, рядовой Тонго.
— Черт!
На экранах желтизна сменяется угольной чернотой, вышли за пределы атмосферы. Андерсон огляделся, десантники стояли плотной группой, обсуждая, что-то с одним из парней капрала, саму же Шепард держал на руках рядовой Тонго. Показался матово чёрный борт крейсера, на обшивке видны полосы и пробоины, в паре мест остаточные следы пожара. — А хорошо космачи повоевали! — Вот и ворота ангара, летун заходит в него, там стоит побитая и обгорелая техника, бегают техники. — И мы тоже! Чёрт слетали на операцию. — Кап-лей сегодня отчётливо почувствовал дыхание смерти за спиной, уже очень давно не было такой тяжелой операции. — Если бы не Шепард… — Думает он.
Женька (Борт МТК «Токио», Медотсек 23 июля 2372 г.)
Пробуждение было подобно ласковому касанию кошки, мягкое, нежное. Нигде ничего не болело, дышалось легко. Открываю глаза и вижу белый потолок, с идущей вдоль стены красной полоской. Такая только в медотсеке. Опять я после задания угодила к медикам. Хотя, пусть лучше к ним, чем в холодильник. Вспоминаю наше первое задание, и становится страшно. Как мы умудрились удержаться, просто непонятно. В конце, когда батары попёрли просто валом, я уже решила что всё, кранты. Из-за разреженного воздуха от детонаций толку было мало. Уж очень быстро ударные волны теряли силу. Теперь понятно, почему Нейр предупреждала, о не очень высокой эффективности этого воздействия, видать в вакууме оно вообще неэффективно, буду знать на будущее. Пришлось работать с полем деформации и сингулярностью. Пиратов корёжило и ломало биотикой, рвало на куски очередями пулемётов и штурмовых винтовок, а они бежали и бежали на нас. Падая и молча умирая, пытались стрелять и бросать гранаты. Это был ад. А уж когда прямо по трупам на плато вылез БТР, я реально перетрусила. Скорчилась за камнем, хватанула его захватом и потащила к обрыву. БТР выл раскрученными до предела колёсами, вращал башенкой и палил во все стороны. Почти дотащила и тут увидела, как к нам с Акстом за баррикаду упала осколочная граната. Бросила БТР, окружила себя и напарника биотическим щитом, но это всё равно не помогло. Макс получил два осколка в грудь и отрубился,
— Акст. — Говорю я. — Акст, ты как?
Веки парня задрожали, он открыл глаза и расплылся в широкой улыбке.
— Джейни! Ты проснулась, а то мы уже волноваться начали. Вторые сутки в отключке. — Говорит Макс.
— Сам как? — Снова спрашиваю я.
— Нормально всё. Вечером выписывают. А ты как себя чувствуешь?
— Прекрасно, Макс.
— Ага, юная леди, вы, как я вижу, уже проснулись? — Услышала я приятный женский голос. Обернулась и увидела симпатичную светловолосую женщину в медицинском унике.
— Да доктор, проснулась.
— Хм. Судя по показателям с вами всё в порядке. — Сказала док, глядя в окошко инструметрона. — Так что собирайтесь и отправляйтесь к себе в кубрик. К вам молодой человек это тоже относится.
— Спасибо док, что подлатали нас. — Говорю я.
— Меня зовут, капитан Чаквас, Карин Чаквас, капрал, и я надеюсь, что вы не будете часто радовать меня своими посещениями. Свободны солдаты, ваша форма и бельё в шкафчиках у кроватей. — Сказала док и вышла.
Так вот откуда Андерсон выдернул Чаквас, похоже, когда доживём до «Нормандии» большая часть экипажа будет с «Токио». Ну, вроде и в каноне такое было.
Одеваемся и топаем с Максом в кубрик. Там пусто, смотрим на часы, до ужина ещё час, тогда где все?
— Слушай Акст, а где все наши?
— Вот бы знать. Пошли в кают-компанию, посмотрим там.
— Ну пошли. — Говорю я, и мы топаем в кают-компанию. Открываются створки дверей, и мы видим всех десантников нашего корабля, все две роты. Кое-кого не хватает, чёрт многих не хватает. Нет пятёрки Донована, нет ещё нескольких пятёрок. Все сидят и смотрят на нас, стоящих на пороге. Первым встаёт мичман Семёнов, одевает кепи, за ним встаёт вся кают-компания, народ оправляется, Вперёд выходит наш лейтенант. Мы вытягиваемся по стойке смирно. Летёха же командует:
— Кают-компания, смирно! — И отдаёт нам честь. Вслед за ним честь отдают все десантники и десантницы, вообще все, находящиеся помещении. Мы салютуем в ответ, и тут вся толпа топает к нам. Нам с Максом жмут руки, обнимают, что-то говорят, я просто утонула в эмоциях окружающих. Всё это действо остановил лейтенант.
— Ну-ка, тихо все! Сели по местам.
Народ разошёлся за столики. Мы тоже сели, но подошедший летёха поднял нас и заставил пересесть за другой, за которым уже сидели наши ребята. Перед нами поставили круглый плафон освещения из летуна, в нём плескалось, что-то красное.
— Слушайте все! — Говорит лейтенант. — Слушайте и не говорите, потом, что не слышали. Три недели назад, к нам в экипаж прибыли эти пятеро. Двое суток назад, они пошли с нами в свой первый бой. И, несмотря на это, только благодаря храбрости и мужеству ребят из 17 отделения, мы с вами товарищи сегодня здесь. И по старинной традиции десанта они должны на пятерых, выпить полный плафон освещения из десантного летуна. Наполненный красным вином. Начинайте десантники!
— Пиздец! — Думаю я. — Тут же литров пять! — Вздыхаю и, как старшая по званию, встаю и начинаю первой. На самом плафоне пять рисок, видимо для удобства пьющих. Выпиваю свою долю и передаю плафон стоящему рядом Карлосу. Плафон прошёл по кругу и опустел. Стою и чувствую, что меня развозит. — Бля, на голодный желудок! Хорошо хоть виски пить не заставили, корабельное сладкое вино конечно тоже круто, особенно почти литр в одно жало! — Пивший последним Макс переворачивает плафон и кладёт его на стол.