Путанабус. Трилогия

Старицкий Дмитрий

Рулящий в этой бигмачной толстый негр (которого, звали, кто бы вообще мог подумать – Эдди Мэрфи[241]), по такому случаю для нас особо расстарался. Омлет с грибами конвертиком, тосты с зеленым джемом (из местных, кажись, ягод, так как вкус их совсем не был похож ни на киви, ни на крыжовник), крутыми яйцами, картошкой фри и кофе с молоком. Кофе, я отметил, был очень вкусным, а не бурдой, что обычно бывает в американских забегаловках.

По окончании завтрака, по сложившейся уже традиции, на повестке дня был сбор «пионерского отряда».

Оглядел «пионерок».

Все были одеты, как вчера и было мною указано. Курортный стиль. Майки, шорты, сарафаны, широкополые шляпки и бейсболки, сандалики и танкетки. На шее у некоторых – газовые шарфики. Все во всем разном. Тут не придраться. Хотя общий стиль пропал, может, и к лучшему – не так выделяться будем из толпы.

Пауза затягивалась, а я все еще не знал, с чего бы мне начать этот спич. Голова от противоречивых мыслей пухла не подетски. Направлений образовалось масса. И везде надо успеть самому. А этот бабский детский сад вчера целый день, можно сказать, насмарку пустил. Курортницы, мля.

В конце концов решил, что ничего лучше армейской методы мне не придумать. А посему начал с введения «ведерной клизмы с патефонными иголками» одновременно всем присутствующим.

– И что это вы вчера устроили в гостинице, скажите мне на милость? – начал я вроде бы грозно – по крайней мере, сдвигая брови.

– Да так, ничего особенного, тряпочки мерили, – легкомысленно обронила Ингеборге, сияя голубым глазом.

Вот это подстава. Уж от когокого, а от нее я такого не ждал.

– И сколько тряпочек вы приобрели, чтобы весь день до позднего вечера их мерить? Лично ты?

– Так, в сумочку влезет, – отмахнулась от меня Прускайте.

– А сумочка, надо понимать, «мечта оккупанта»?[242] – съехидничал я.

– Жора, ты ничего не понимаешь: тут в магазинах самые последние европейские коллекции, их в Москве еще не продают. И, главное, тут все так дешево! – вступила в поддержку тяжелая артиллерия в лице восхищенной собой Галины.

– Да, уж куда мне лаптем щи хлебать? Я же с рождения всего лишь в большой деревне живу – Москва называется. И бывалто только в диких мусульманских аулах типа Парижа, НьюЙорка, Лондона и Амстердама. Где уж мне разбираться, с какой стороны лифчик расстегивается, – усмехаюсь нагло. – А дешево все тут, потому как все в местном Китае сделано. Так вот… Голимый контрафакт, между прочим. Вот, к примеру, ты, Альфия, где собираешься носить все то, что вчера накупила. Куда во всем этом выходить будешь?

– Нууу, – тормознула девица, явно не ожидая такого вопроса, как изначально глупого, – в Москве всегда найдется, куда что одеть.

– В какой Москве? Здешняя Москва меньше староземельного Урюпинска. И куда более захолустная. А в ТУ Москву тебе уже никогда не попасть. Так куда ты все это будешь носить?

– В гости. На тусовки. В театр. Ну мало ли куда еще? – не сдавалась прекрасная мещера, тараторя варианты.

– У тебя тут много знакомых, к кому в гости нужно ходить при параде?

– Жора, ну что пристал? Пока нет, потом будут.

– Когда потом? Мы через несколько дней отсюда сдернем.

Сразу как только будет готов автобус. Или ты остаешься в ПортоФранко? Тогда сразу скажи. Из списков вычеркнем.

Альфия активно затрясла головой справа налево и слева направо:

– Неээ… Я в Одессу.

Я оглядел притихших девчат. Те молчали.

Я продолжил.

– Театр тут ктонибудь видел?

Молчание.

– Тут даже в ночные клубы ходят в соответствии с местной модой, а не староземельной. Не знали?

– А какая она, местная мода? – подала заинтересованный голос Анфиса.

– А такая она: микст милитари и экшена.

– А без мата? – это уже Буля, чертенок, издевается.

– Что без мата? – не понял я.

– Все то же, что сказал, только порусски. Можешь даже потатарски, я пойму, – а голосок у нее такой сладенькоучастливый. Таким только о подлянках договариваться.

– Понял. Не дурак. Это у тебя шутка юмора такая была? – и посмотрел ей в глаза, в которых прыгали бесенята.

Буля мило улыбнулась и кивнула, склонив голову к левому плечу.

– Шутить, Буля, надо уметь. А вот у меня учиться этому не надо. У меня шутить плохо получается. Но исключительно из любви к тебе переведу с гламурного на русский. Мода этого сезона в Новом Мире – это смешение в одежде элементов полевой военной формы с туристическими аксессуарами. Исключительно практичность и полезность. Здесь же Дикий Запад, что ты хочешь? Вот приедем в Новую Одессу, а там все наши… Такие же, как вы, которые так же не выйдут из дома, даже на пять минут помойное ведро вынести, если перед этим полтора часа на макияж не изведут. И прикинь, что там в магазинах это все тоже есть, и еще новей, и еще дешевле. Спрашивается, за каким… – я сделал паузу, потому что очень хотелось грязно ругаться матом, но сдержался, – за каким таким этим вы все это туда тащите? Место занимаете в автобусе, отнимая его у действительно нужных вещей?

– И что нам теперь с ними делать? – подала разочарованный голос Дюлекан.

– Сейчас не знаю, а перед отъездом будет вам большой шмон[243], и все лишнее придется выбросить. Автобус должен весить, вместе с самим собой, всего шесть тонн. Кстати, всех нас необходимо также взвесить, иначе буду каждую считать за центнер.

Буря возмущения таким предположением была у них уже карманной, тихой, больше для себя самих, чем для меня.

А я продолжал, не обращая внимания на поползновения девчат к обиде за собственный вес:

– Нам еще оружие серьезное покупать надо, а это деньги. И немаленькие. Наганом от местных зверушек нам не отбиться. На двенадцать человек стволов – это уже серьезный вес. И патроны тоже не пуховые. А вы все деньги на ненужные тряпки спустили. Плюс вода и топливо на весь срок путешествия, – продолжил я, – это очень тяжелое все. Еда тоже нелегкая. А у нас даже нет ничего, на чем готовить еду в полевых условиях. Это тоже немалый вес. Ложеквилок у нас тоже нет. Уверен, что и мискукружку себе вчера никто не купил. Кстати, а на чем спать в саванне собираетесь? На травке?