Путанабус
Шрифт:
Альфия, назначенная дежурной по алфавиту имени, нарисовалась рядом и поставила передо мной большую фаянсовую кружку с кофе.
Кофе было с молоком. Лате, наверное, до кофе по-варшавски вряд ли это негр додумается.
Альфия постояла ещё рядом немного, переминаясь с ноги на ногу, и, не утерпев, спросила.
– Жора, ты ещё чего-нибудь конкретного хочешь? Или дать меню?
– Тебююю?
– я повернулся и делано-удивлённо посмотрел ей снизу вверх в глаза, - А знаешь,
– тут я взял и ущипнул её за тугую попку, - Вот только кофе попью.
– Да ну тебя, с твоими приколами. Давай кофе пей быстрее и чашку отдавай на мойку.
Она почесала ягодицу.
– Дурак, синяк ведь будет.
– Ты как к мужу обращаешься?
– Знаешь, Жора, мужа я бы в такой ситуации убила. Сковородкой.
– Ой, какие мы нежные, прям, недотроги, - я уже смеялся в голос, да и остальные поддержали.
– Ну, прям, целочка-невридимочка, - развел я руками.
Девки за столом уже катались от смеха.
– Щас, как дам больно, - возмущенно махнула она у меня над головой подносом.
– Ингеборге, обеспечь порядок среди личного состава младших жён. А то они вот уже безобразия нарушают в общественном месте, - пожаловался я притворно.
Прускайте показала Альфие кулак.
Альфия фыркнула и пошла на своё место, демонстративно вертя попой, как недовольная кошка хвостом.
Надо сознаться, аппетитная у неё попка. Знает, чем вертеть под носом у мужика в полном расцвете сил. Так бы погладил, да уже далеко ушла. Не дотянусь.
– Так, - оглядел я снова "свой гарем", - Джамиля, Саида... Тфу, ты пропасть!
Вздохнул глубоко и продолжил.
– То есть: Роза, Таня, Ингеборге, Альфия, Анфиса, Ярина, Оксана, Дюлекан, Галина, Катя, Сюембюль, Сажи и Наташа. Никого не забыл?
Ответом было вроде бы молчание, но постоянный гул от тихих перешептываний ощущался явно.
– Тогда собрание нашей пионерской дружины имени пионерки-героини Дуни Кулаковой объявляю открытым. Ведущий собрания - пионервожатый Жора.
Шутка юмора про Дуню Кулакову опять не прошла. Мдя, не мужской коллектив.
"Пионерки" отслушали всё в пол уха, лениво дергаясь только на свои имена, и дальше всё по новой: бу-бу-бу-бу-бу. Перешептываются, как школьницы на уроке.
Ладно, думаю, аудиторию берут не нудными лекциями, а берущими за душу аргументами. Вот такой я каламбурщик. Явил аспект и поднял атрибут.
– На повестке дня нашего пионерского сбора половой вопрос.
Тут все встрепенулись и даже бубнить перестали.
Ага... Уже интересно? Ну, так внимайте.
– Выносится на обсуждение отряда персональное дело пионерок Кончиц Оксаны и Урыльник Ярины.
Сделал
Слушают уже внимательно. Что ж хотели? Классика жанра!
– Итак, дорогие мои, - это уже персонально к Кончиц с Урыльник, - Что вы можете доложить родному коллективу о своем проступке? И, заодно, объяснить, как вы дошли до жизни такой?
Наступила тишина. Тихая такая тишина.
Виновницы торжества глазки в стол попрятали и сидят как мыши под веником. Буд-то и не к ним обращаются.
Ну, пошло-поехало, как у Галича: "а как вызвали меня, то сник до робости, и из зала мне кричат: давай подробности!". Не меняется народ от смены политических режимов. Тем более - от изменения экономического уклада.
– Ну, что молчите? Расскажите всем, про вчерашнее. Интересно же народу, зачем его полиция весь вечер трясла и на уши ставила.
– А чё рассказывать-то?
– ушла в несознанку Урыльник, пряча глаза уже под стол.
Ну, прям гимназистка, которая случайно в школьном туалете разбила унитаз, на приёме в кабинете завуча.
Я посмотрел в глаза Ингеборге.
Та ответила понимающим мне взглядом. Вздохнула и спросила.
– А ты с самого начала давай. С того момента, как вы вчера отсюда ушли.
– Да ничего такого и не было. Шли и шли. По сторонам глазели. Потом к нам эти, из крутой тачки пристали. Кататься звали. В ресторан, на берегу моря.
Я в это время в упор смотрел на Катю. И напряженно думал: сдаст она хохлушек или не сдаст?
Та, поначалу, прятала от меня глаза, но потом подняла их и посмотрела с каким-то неясным вызовом.
А я ей взял и подмигнул задорно.
Господи, как мало надо человеку для счастья. Вся аж просияла, как восходящее солнышко, что майским утром разгоняет утренний туман от речки над заливным лугом.
Я искренне улыбнулся в ответ.
Как это приятно делать человека счастливым, хотя бы на пару секунд.
– А когда мы отказались, то они нас похватали и в машину затолкали, - добавила Оксана.
– Потом привезли в какой-то подвал, отобрали деньги, документы и избили, - заплакала Ярина, утирая глаза рукой, попутно счищая ею тональный крем с синяка, - Ничего не объяснили, и, сразу бить. По лицууууу...
– А что они от вас хотели?
– спросила Бисянка.
– А мы знаем? Мы по ихнему ни бельмеса, - оправдывалась Оксана, - Спросят криком, гыг-гыр-гыр, потом ещё что-то крикнут, и по морде кулаком. А за что!?
– она перешла на повышенные визгливые тона, - Потом в подвале сидели, запертые, без сортира. С парашным ведром вонючим. Долго. Потом военные пришли и освободили нас. Вот и всё.