Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

Гэблдон Диана

Я нежно повела рукой по его бедру. Нащупав шрам, я легонько пробежала по нему пальцами, будто спрашивая, что произошло.

Джейми со вздохом накрыл мою ладонь своей, произнося только одно слово:

– Каллоден.

Смерть. Тщета. И ужас расставания, забравшего меня, казалось, навсегда.

– Я всегда буду с тобой. Никогда не уйду, – пообещала я.

Свеча давно догорела, и Джейми скрывал мрак. Он наклонился ко мне, целуя – поцелуй был похож на касанье крылышка бабочки, – и лег снова на спину. Рукой он придерживал мое бедро.

Вскоре

Джейми завертелся, снимая с меня одеяло. Я почувствовала холод комнаты – очаг тоже давно погас, – но он сменился теплотой ладони Джейми. Он затих, и я не могла понять, чем он занят. Насколько я могла видеть в темноте, Джейми смотрел на мою руку, которая покоилась на одеяле. По правде говоря, темнота скоро должна была рассеяться: неясное марево, обычное перед рассветом, уже заполняло воздух за окном, обещая восход. В этом неверном свете моя рука выглядела серой.

Я ответила Джейми на языке тела. Он погладил мои пальцы, ласкающие его.

– Как она выглядит? – Я сразу поняла, что речь о Бри. – На кого она похожа? Вот руки, чьи они – твои или мои? Можешь описать ее?

Я могла видеть руку Джейми, лежащую рядом с моей. Изящная, с длинными пальцами и плоскими сочленениями, аккуратными ногтями, она таила в себе силу.

– Скорее мои, – хрипловато произнесла я.

Нижний этаж давно спал, но мой голос звучал глуше дождя за окном.

Я расставила пятерню и ткнула ее Джейми под нос, будто он мог хорошо увидеть ее в темноте.

– Руки Бри длинные и красивые. Больше моих. И шире, правда, есть изящный изгиб возле запястья. – Я показала на руке Джейми. – А пульс как у тебя, в том же месте.

Джейми лежал очень тихо, не шевелясь. Стук его сердца можно было чувствовать одним пальцем.

– Ее ногти квадратные, как у тебя. – У меня были овальные. – А на правой руке кривой мизинец, представляешь? У моей мамы был такой же, – я знала это по рассказам дяди Лэмберта, – и у меня такой.

Я потеряла мать в пятилетнем возрасте. Конечно, я почти не помнила ее. Зато палец всегда напоминал о ней – это было едва ли не единственным, что связывало нас напрямую. Мне хотелось рассказать Джейми все-все, рассказать так, чтобы он зримо увидел Брианну, и я продолжила показывать.

– Здесь точно так, – я вела пальцем от виска Джейми к щеке. – Глаза, брови и ресницы точь-в-точь как у тебя. Нос… фрэзеровский. – Я улыбнулась. – Рот широкий, как твой, но нижняя губа чуть больше, как у меня. Подбородок острее, чем мой. В Бри шесть футов роста, – гордо заявила я.

Джейми безмолвно удивился, и я пихнула его коленом.

– Ноги очень красивы – длинные, как твои, но девичьи.

– А такое есть? – Он приложил руку к моему лицу и указал на висок, где билась жилка. – А махонькие ушки, а?

– Она жаловалась, что лопоухая.

Эта деталь заставила меня вспомнить настоящую Бри – живую, слегка взбалмошную, но очень красивую девчонку, и я поняла, что сейчас зарыдаю навзрыд.

– У нее сережки в ушах, ты ведь не против? – Нельзя было раскисать, и я лихорадочно

начала говорить. – Фрэнку не нравилось, он считал, что проколотые уши – дешевка, а я поначалу не знала, что делать, и разрешила на шестнадцатилетие. Знаешь, я сама ношу серьги, все ее подружки носят, это модно, и я сочла, что было бы нечестно запрещать…

– Все правильно. – Джейми насильно оборвал меня, иначе бы я впала в истерику. – Ты все сделала правильно. – Он обнял меня нежно и крепко. – Ты прекрасная мать, это уж наверняка.

Я не сдержала слез, рыдая без звука. Джейми гладил меня по спине, уверенно приговаривая:

– Все правильно. Ты все сделала правильно.

Через несколько минут я успокоилась.

– Ты родила от меня, mo nighean donn. – Он поцеловал мою голову. – Теперь нас ничто не разлучит. Дочь в надежном месте, ей ничто не угрожает, а мы вечно будем вместе. После казавшейся вечностью разлуки, – добавил он.

Джейми отпустил меня и положил голову рядом с моей.

– Брианна. Брина. – Он произнес оба имени, словно раздумывая, какое выбрать, затем набрал воздуха в легкие и тихонько выпустил его.

Он спал улыбаясь. Улыбка была счастливой. Я облегченно закрыла глаза и тоже провалилась в сон.

Глава 26

Завтрак блудницы

У меня была привычка просыпаться резко, не отходя ото сна. Конечно, приобретению ее способствовало то, что, с одной стороны, я была врачом, а с другой – мамой. Вздрогнув, я вспомнила, что нахожусь в публичном доме Эдинбурга. С крыши глухо падали капли дождя. На улице было свежо – кто-то приоткрыл окно. Пахло этой дождевой свежестью и теплым фрэзеровским духом.

Даже не взглядывая на постель – а мои глаза были еще закрыты и я чутко вслушивалась, – можно было понять, что она пуста и Джейми не лежит подле меня. Зато кто-то ходил недалеко от кровати, стараясь заглушить шаги. Я послушала еще, повернувшись туда, и стала смотреть.

Светало. Неясное предрассветное свечение понемногу рассеивало сумрак, но цветов еще не было – только силуэты. В комнате находилась фигура, чьи линии были четко обрисованы. Это был Джейми. Он достал из-под умывальника известный сосуд и стоял перед ним, так что я могла любоваться Джейми со спины.

У него были небольшие красивые ягодицы, казавшиеся беззащитными, когда он стоял спиной. Линии тела были великолепны: неведомый художник прорисовал мужественный рельеф изгибов. Позвоночник выгибался под мышцами, давая возможность понять, как устроено это волшебство. Спина была исполосована зарубцевавшимися шрамами.

Джейми, видимо, почувствовал мой взгляд и обрадованно обернулся, хотя до этого был занят своими мыслями.

Я не знала, что нужно говорить, и молча улыбнулась ему, глядя в глаза. Он также улыбнулся, разделяя мое чувство. Не говоря ни слова – слова были не нужны, – он сел на постели рядом со мной; я услышала, как скрипнули пружины кровати. Джейми протянул руку, и я дала ему свою.