Путешественник из ниоткуда
Шрифт:
– Значит, вы успели на предыдущий поезд? – спросил я.
– Да, уехала на императорском поезде, – просто ответила Амалия, а я не стал объяснять ей, что имел в виду обычный поезд, проезжающий через N несколько ранее. Моя собеседница продолжала: – Мы проверили квартиру Альфреда, но там никого не оказалось. Оставили наших людей в доме и стали ждать.
– Знаю, – кивнул я, вспомнив играющий рояль. – У адвоката напротив.
– Адвокат тут ни при чем, – отрезала Амалия. – Все дело в каминной трубе, которая идет снизу вверх и в которой хорошо слышно все, что происходит в квартире
Я вспомнил, что в бумагах Стоянова моя собеседница именовалась самой опасной женщиной на свете, и подумал, что, наверное, так оно и есть. Хотя, с моей точки зрения, комплимент все-таки сомнительный.
– Должен вам сказать, – заметил я, – что вы были великолепны. Если бы не револьвер под подушкой, я бы, наверное, все-таки поверил, что вы и есть Изабель Плесси.
Амалия вскинула на меня глаза.
– Ах, вот оно что! Вы его нашли? Так глупо получилось, что я его забыла... Это, наверное, уже Изабель постаралась, – с улыбкой пояснила моя собеседница. – Она такая неловкая... А где мой револьвер, кстати?
И я объяснил, что оружие у меня забрал Акробат. А затем продолжил:
– Должен вас поблагодарить, потому что вы спасли мне жизнь. Я ведь не узнал вас, когда вы стояли рядом с тем китайцем, и... и наверное, ни один человек не мог бы вас признать, даже если бы удостоился чести знать вас раньше.
Амалия поморщилась.
– Боюсь, вы не правы, – сказала она. – Один человек в вашей богом забытой глуши все-таки узнал меня, когда я явилась под видом мадемуазель Плесси. Поразительно, но ни парик, ни манеры забавной гувернантки не смогли обмануть месье Эмиля.
– Месье Эмиля? – с удивлением переспросил я.
– Да. Помните того повара-француза, которого пригласили Веневитиновы? Когда-то он распоряжался на обеде в моем доме. Это было, еще когда я была замужем. Как он сумел меня признать – загадка, но мне стоило большого труда убедить его ничего никому не говорить. По-моему, он все же проболтался своей соотечественнице, мадемуазель Бланш, потому что она была так любезна со мной, отвечала на любые вопросы. Но, слава богу, дальше ее дело не пошло, так что можно считать, что мне повезло. Кстати, отчасти с помощью повара мы нашли господина Цзы.
– Китайца, который вас сопровождал?
– Да. Он был знаком с Рубинштейном и, к счастью, оказался в числе приглашенных. Цзы любит поесть, и мы условились, что он отведет меня на вечер, а взамен месье Эмиль приготовит для него роскошный обед.
Баронесса вдруг чихнула, и я забеспокоился:
– Вам холодно? Простите, ради бога... Я должен был раньше догадаться. – Я снял с себя сюртук и набросил ей на плечи.
– Благодарю вас, – сказала Амалия, – вы очень любезны.
К нам приблизился невысокий господин в штатском.
– Госпожа баронесса, похоже, в деле возникла сложность... Рубинштейн наотрез отказывается открывать сейф. Более того, он угрожает чуть ли не европейским скандалом... Аркадий Сергеевич уже отчаялся привести
– Никакого скандала не будет, – твердо ответила баронесса. – Идемте, Марсильяк, посмотрим, что там еще придумал этот господин.
И вместе с ней мы двинулись обратно к особняку.
ГЛАВА XXXIX
Вновь мы оказались в той же самой комнате, где на столе остались лежать игральные карты, а с подвесок люстры до сих пор капала кровь убитой Фриды Келлер. Когда мы с Амалией вошли, Рубинштейн о чем-то яростно пререкался с Аркадием Пироговым. Акробат, сложив руки на груди, стоял в углу и с саркастическим выражением лица слушал их перепалку. Кроме них троих, в комнате было еще пять человек, судя по всему, работающих по Особому ведомству. Трое стояли у окон, а двое стерегли дверь. Нас с баронессой Корф, впрочем, они пропустили беспрекословно.
– О, – вскричал в тот момент Рубинштейн, взмахнув руками, унизанными дорогими кольцами, – я знаю, откуда идут гонения! Вам угодно измываться надо мной, потому что одна моя фамилия...
– Досталась вам от вашего отчима, известного афериста Рубинштейна, который вас усыновил по расположению к вашей маменьке, – закончила за него Амалия, выходя вперед. – На всякий случай, если вы запамятовали, напоминаю, что сама ваша маменька – русская, а отец – португалец, служащий посольства, который забыл о вашем существовании, едва вы родились. Так что довольно о гонениях, сударь. Право, даже не смешно.
Рубинштейн раскрыл рот и изумленно воззрился на черноволосую красавицу в вечернем платье, на плечах которой все еще был мой сюртук.
– Кто это? – пораженно спросил хозяин дома, оборачиваясь к Пирогову. – Еще одна из ваших дьявольских штучек?
Амалия меж тем подошла к сейфу и внимательно осмотрела замок.
– Чертежи были там? – спросила она у меня, не оборачиваясь.
– Да, – ответил я, – если только он не успел их куда-нибудь перепрятать. Но...
– Амалия Константиновна, – сердито вмешался Пирогов, – я положительно не знаю, что мне делать. Он не хочет открывать сейф!
Баронесса пожала плечами и села на диван.
– Что ж, как говорит известный налетчик Валевский, нет такой женщины, которая устояла бы перед поляком, и нет такого сейфа, который устоял бы перед динамитом, – заметила она в пространство. – Вызывайте Таубе, есть работа по его части.
– Таубе? – Пирогов, казалось, не верил своим ушам.
– Ну да. Куда приятнее иметь дело со специалистом, который может точно все рассчитать. Хотя... Дом-то ведь все равно не наш, так что какое нам дело?
Амалия обменялась с Пироговым чрезвычайно очаровательным и, однако же, весьма двусмысленным взглядом.
– В самом деле, – пробормотал Пирогов, пожимая плечами. – Таубе! И как я мог о нем забыть?
– Но позвольте, вы что, собираетесь тут взрыв устраивать? – вмешался Рубинштейн. – Я хозяин дома, в конце концов... И я протестую!
Не слушая его, Амалия обратилась к Пирогову:
– Аркадий Сергеевич, будьте так любезны... Вон у того господина, – она кивком головы указала на Акробата, – находится моя вещь. Верните ее мне.