Путешественники
Шрифт:
Зоя исчезла. Вася, вырываясь, ругал «экспроприаторов» и требовал, чтобы ему немедленно возвратила блокнот. Когда его отпустили, он мотнулся в глубину сада разыскивать Зою.
Между тем на волейбольной площадке заиграл патефон, и все направились туда.
Там начинались танцы. Патефоном завладели «фокстротчики». Но вот появился Левко Чумак, сын военного трубача. Он славился как выдающийся танцор, но любил старые танцы. Он танцевал вальс, краковяк, мазурку, польку, венгерку, лезгинку и упрямо отказывался от фокстрота, румбы, танго.
Левко
– Сейчас Левко будет воевать, - сказала Тамара.-Он, наверное, со стулом в руках будет нападать на фокстротчиков.
Вокруг патефона тоже ожидали нападения. Смеясь и отпуская шутки в адрес Левко, дружно окружили патефон, готовясь к обороне.
Но Левко остановился посредине площадки, поставил стул и, воспользовавшись моментом, когда меняли пластинку, вскочил на стул и воскликнул:
– Внимание, внимание!
– Говорит эр-ве сто двадцать четыре!
– крикнул кто-то из фокстротчиков.
– Тише!
– закричал Левко.
– Сегодня вечер сюрпризов. Мой первый сюрприз - хватит фокстротов!
В это время патефон снова заиграл. Это был фокстрот «Японские фонарики». Громко смеясь, три или четыре пары закружились в танце.
Левко взмахнул, как дирижер, руками, и тотчас со школьной террасы в ста шагах от них загремел духовой оркестр. Могучие звуки вальса заглушили патефон и сбили с такта танцующих. Левко соскочил со стул?, отшвырнул его прочь и, подхватив Зину, поплыл с ней вокруг площадки. Фокстротчикам пришлось переключиться на вальс.
Оркестр составился из нескольких товарищей отца Левко. Он пригласил их на школьный вечер поиграть хоть полчаса.
Но вот сквозь звуки оркестра прорвались аплодисменты и крики «ура». Десятки школьников приветствовали широкоплечего мужчину лет сорока, одетого в серый костюм. Человек этот появился в сопровождении нескольких учеников, которые окружили его тесным кольцом. Это был школьный врач Михаил Фритиофович Гансен, любимец учеников, организатор их вечеров, развлечений, спортивных игр. Учащиеся младших классов называли его дядей Мишей.
– Ну, жду ваших сюрпризов, - обратился к ученикам дядя Миша. В это время подошли классные воспитатели и старосты классов.
– Сюрприз Левко вы слышите, - сказала Зина, намекая па оркестр.
– Знаю, знаю, - ответил врач.
– Теперь мой сюрприз!-крикнул Тимофей Перепута.
Он вскочил на скамью около площадки, поднял руку и выстрелил из пугача.
Этот выстрел был сигналом. Сейчас же за кустами раздался второй выстрел, и в глубину ночи, вверх, в небо, взметнув огненным хвостом, ворвалась ракета. В вышине она рассыпалась золотыми искрами, и одновременно с земли полетели ей вдогонку еще несколько ракет, чтобы своими искрами осыпать школьный сад. Все смотрели вверх, и никто не обратил внимания на черные тени, которые боязливо прятались в кустах.
Оркестр умолк. Музыканты поздравили учеников с успехами в учебе, пожелали весело провести лето и, попросив прощения,
На столах появились чай, бутерброды, конфеты, пирожные.
Ваня Жила порадовал всех своим сюрпризом: с дерева послышалась чудесная музыка. Там Ваня пристроил радиоприемник с громкоговорителем и теперь включил его, принимая легкую музыку.
Ванда Врублевская заявила, что очередь за ней, и исчезла в полутемной аллее.
Майка Коваль вручила Михаилу Фритиофовичу большой букет душистой сирени:
– Это от меня и всех наших учеников.
– Спасибо. Вот это сюрприз!
– сказал врач, принимая из ее рук цветы.
– Это не сюрприз, а подарок, - загорланил Вася Чиж.- Подарок за то, что вы всем помогли с сюрпризами.
– Ну, подарок, так подарок, - добродушно согласился Михаил Фритиофович.
– Но ты ошибаешься, что я всем помогал. Тебе, например, нет…
– Эх, бедная моя головушка, - вздохнул Вася.
– Я помню ваш совет, чтобы каждый самостоятельно проявил инициативу… Но мой сюрприз… еще неизвестно…
Он посмотрел на трех подруг, с досадой мотнул головой и отошел в сторону.
А три девушки весело переглядывались, словно насмехаясь над Чижом. Но паренек, отвернувшись от них, расплылся в лукавой улыбке.
Как раз в это время в глубине сада появилась фигура, закутанная в белое, с лицом, спрятанным под черной маской. В руках у неизвестной были цветы. Фигура остановилась, не дойдя двух шагов до освещенного круга. Все молча следили за нею. Шепотом высказывали догадки, кто бы это мог быть. Но вот маска подняла руку с цистами и встряхнула ими. Зазвенели серебряные колокольчики. Секунда тишины, и маска запела.
Нежный голос, еще неокрепший, взлетел, словно на звуках серебряных колокольчиков. Все замерли и стояли неподвижно. Никто не мог разобрать ни одного слова песни, но ее мелодия волновала каждого.
– Это ж на итальянском языке, - прошептал Гансен.
Песня, как птица, реяла над головами, взлетала вверх, рассыпалась смехом, возбуждала чувства гордости, отваги и бурного веселья. Казалось, пела ласточка, потом заворковала голубка, и вот уже соколом взлетает песня, чтобы упасть вниз и защелкать соловьем.
Тишина…
Высоко в небе светит молодой месяц. В белом цвету неподвижно стоят деревья. Покрываются росой травы.
Тишина. Семьдесят подростков, мальчиков и девочек, замерли на минуту.
Но вот тишина нарушена. Взрыв аплодисментов, восклицаний приветствует певицу.
Маска поворачивается спиной и исчезает за кустами.
Еще секунда, вторая, и десяток учеников мчится в кусты за маской.
Они добежали до забора, отделяющего сад от улицы, и увидели, что та, кого они догоняли, с ловкостью кошки перелезает через ограду. А перед ними вырастает девушка, которая хватает их за руки и останавливает: