Путешествие безумцев
Шрифт:
– Ну, – сказал он, – мне пора. Пошли назад, возвращаться к работе.
Тем же путем они направились обратно. Оба молчали, и вокруг них шелестело и жужжало лето.
– Спасибо за компанию и приятную прогулку, – сказал Эльдон перед тем, как расстаться с ней. – Нет ничего лучше, чем прогулка в хорошей компании летним вечером.
– Разве миссис Дашелл совсем не выходит с вами? – спросила Энни.
– Изабель? Нет, она слишком занята своей фотографией и не любит, чтобы ее прерывали, разбивали ей день. Я привык гулять один. С юных лет. Для укрепления здоровья. В юности я мечтал стать путешественником.
Он
– Что говорить! Подростком и юношей я был болезненным и нездоровым, мне порой трудно было даже поднять свой чемодан… О морских путешествиях, о походах в горы, об экспедициях в Арктику не могло быть и речи… Что бы там со мной стало?
Когда-то он мечтал только об одном – отправиться туда, на самую Крышу Мира, постоять на верхушке шарика под белым арктическим небом. Забытая мечта юности скользнула в душе чистой и гладкой льдинкой.
– Вот и вся история моей жизни, – заключил он.
– Еще не вся, сэр, – отозвалась Энни.
Эльдон подумал, что рассказал про себя слишком много, выдал слишком много правды незнакомому, по сути, человеку. Впрочем, она права.
– Да, конечно, еще Изабель, – сказал он.
Он посмотрел на свои руки, совсем непохожие на грубые, узловатые руки моряка или альпиниста. Его руки – чистые, тонкие и слабые руки книжника, книжного червя, человека, не знавшего физического труда.
– Тебя никогда не удивляло, что у нас нет детей?
«Молчи!» – приказал он себе, но было поздно, он уже проговорился.
С чувством вины Энни припомнила свое тайное посещение дальней комнаты, заваленной колясками, колыбельками, детскими вещами, тишину и пыль.
– У вас такой большой дом, – ответила она.
– Да, дом достаточно велик, чтобы быть полным детей.
Эльдон поднял взгляд на Энни. Твердость ее взгляда успокоила его – она словно положила холодную руку на его разгоряченный лоб.
– Ты, наверное, уже знаешь – этот дом принадлежит Изабель. Это свадебный подарок ее отца, он был настоящий лорд.
– Это очень хороший и красивый дом.
– О да, дом у нас прекрасный!
Он подумал о своей библиотеке, такой уютной, полной книг и старинных карт. Когда за окном стужа и в камине гудит пламя, лучшего места не найти.
– Это я предложил Изабель заняться фотографией, – снова заговорил он. – Купил ей камеру. Она в душе художник – пыталась рисовать, но результаты были неважные. Я купил ей камеру после нашего третьего ребенка.
– Третьего, сэр?
– Да, нашего третьего ребенка. – Эльдон вытянул вперед руку с растопыренными пальцами, словно альпинист, хватающийся за выступ скалы. – Третьего мертвого ребенка. Мертворожденного. Как и остальные. Два мальчика и девочка. Первой была девочка. Я даже не держал их на руках.
«Два мальчика, – подумала Энни. – Майкл и Коннор». «Всемилостивый господь позаботится об их душах», – хотела было сказать она ему и самой себе, но вдруг вспомнила, что мистер Дашелл видит мир не совсем так, как она. «Бога нет. Все это глупости», – так сказала кухарка.
Энни посмотрела на руки Эльдона, его вытянутые пальцы – гладкие, белые руки джентльмена. А вот ее руки – с красными, толстыми
Энни и Тэсс лежат в постелях в своей спальне на чердаке. Дует сильный ветер, деревья в саду стонут и потрескивают, скребут тонкими ветвями по оконному стеклу, издавая звук, похожий на скрип метлы по каменному полу.
Энни прислушивается к завываниям ветра. Как быстро она привыкла к этому новому жилью на чердаке, у самых верхушек деревьев! Она еще глубже забивается под одеяло и затылком чувствует под подушкой что-то твердое. Ее Библия. Она ощупывает ее, представляя себе, как слова выходят из книги и перетекают в ее тело. Интересно, что бы могла сказать миссис Гилби о нынешнем состоянии ее души?
«Молись о своих грехах, Мэри». Этот безжалостный упрек, даже воображаемый, вызывает слезы на ее глазах.
– Энни, – зовет ее Тэсс с другого конца комнаты, – ты еще не спишь?
– Еще нет. – Энни быстро, виновато прячет руку под одеяло. Что такое с ней происходит, если она вдруг стала стыдиться господа?
– Послушай, – говорит Тэсс, – что ты думаешь о Роберте и Бэтси?
– А кто это?
– Ну как же – лорд Роберт Монтегю, – объясняет Тэсс. – Тот, что женился на своей горничной Бэтси. Разве ты не слышала?
– Нет. В Лондоне я жила совсем уединенно, – отвечает Энни и думает, что это напоминает выздоровление после тяжелой болезни. – Меня почти что не выпускали из дому.
Ей показалось, что последнее прозвучало еще хуже.
– Ах ты бедняжка, – фыркает Тэсс, у которой в голове не укладывается, что кто-то может вот так жить в заточении.
Слова Тэсс пробуждают любопытство Энни. – Так что же Роберт и Бэтси? – спрашивает она нетерпеливо.
– Ладно… – Тэсс изо всех сил потягивается в постели, выставив обе ноги из-под одеяла. Это ее: любимая игра: гадать, что и как могло бы быть. Для нее не было ничего более приятного, чем, лежа в теплой темноте, перебрасывать, словно разноцветные воздушные шарики, свои вопросы на другую сторону комнаты. – Он увидел ее, когда она скребла лестничные ступени, и был так очарован ее красотой, что сразу решил на ней жениться. У нее уже был любимый, но, даже и не вспомнив о нем, она вышла за лорда Роберта. Интересно, а ты бы смогла, как она? Ты бы могла бросить своего милого ради лорда Роберта?
Эту игру Энни уже знает. По сути дела, Тэсс спрашивает себя саму. Энни нужна ей только для того, чтобы продумать свою ситуацию вслух. Но ей нравится участвовать в этой игре. Энни, которая раньше и помыслить не могла о чем-то подобном, пытается представить двух мужчин – своего возлюбленного и влюбленного лорда.
– Я не знаю, – наконец отвечает она. Мысль, что она могла бы привлечь к себе внимание, вызывает у нее неловкость.
Иметь возлюбленного означает чувствовать примерно то же, что она испытывала под взглядом леди Изабель, когда та делала ее фотографию. Это должно быть как пристальное, близкое изучение – она совсем не была уверена, что ей этого хочется. В доме миссис Гилби она часто ощущала себя невидимкой, и это, думает она, порой гораздо лучше.